Рыжая Соня и подземелье Пифона - [46]

— А ты, Сионира?

— В полном порядке,— успокоила Соню женщина-змея.— Сила скипетра исцелила меня, и колдовство Нгаигарона почти рассеялось! Идемте!

* * *

Люди Нгаигарона прорывались к лестнице храма, отбиваясь от преследовавших их воинов. Оказавшись внутри, они захлопнули тяжелые двери, и шестеро жителей Тальмеша лишились рук и ног, пытаясь помешать им.

Внутри храма было тихо и темно. Воздух был отравлен смрадом разлагающихся трупов, которые Нгаигарон приказал сложить здесь, готовясь принести жертву богу-стервятнику. Но теперь празднеству не суждено было состояться. Стены храма дрожали от мощного напора толпы, хотя сквозь толстые каменные плиты не проникали никакие звуки.

Нгаигарон слез с носилок, и медленно, превозмогая боль, пошел к алтарю, в западной стороне которого на высоком постаменте стояло огромное старое изваяние Урму, Темной Птицы.

— Урму… ферор исму бетму ара арера итба дибуту ойей…

Казалось, статуя колебалась при слабом свете факелов, в поднимающихся волнах трупного запаха. Нгаигарон чувствовал, как силы возвращаются к нему. Однако стены и колонны стали чуть заметно подрагивать.

Среди наемников Нгаигарона послышались ропот и ругательства: люди не хотели оставаться в этом зловонном храме, но и не испытывали желания идти на верную смерть, которая поджидала их на улицах. Единственную надежду они возлагали на своего господина, который должен был добиться у Урму возвращения былого могущества и снова сделаться всесильным властелином.

Наконец, Нгаигарон приблизился к залитому кровью алтарю и положил на него кинжал с причудливо вырезанной рукояткой. Оружие почти сразу же засияло тусклым бледноватым светом.

— Наполни меня твоей силой, о Урму! — монотонно молился колдун,— Приведи меня к Двери, с которой была сорвана эта Печать, чтобы я мог послужить тебе, собрав темные легионы и покорив все земли мира! Веди меня, о Птица Смерти, и я по всей земле построю храмы в твою честь, и все человечество на веки вечные будет в твоей власти…

Его молитву прервал пронзительный хриплый крик одного из наемников.

Мечи были мгновенно выхвачены из ножен, копья взметнулись вверх.

Нгаигарон в гневе обернулся и посмотрел в сторону входа… Из трещин в полу, из дренажных отверстий с шипением выползали змеи. Переплетаясь друг с другом, они двигались извивающимся ковром, сверкая желтыми глазами, разинув пасти. Шипящая волна рептилий проплывала мимо наемников, нанося им удары и поражая ядовитыми клыками.

— Сионира! — крикнул Нгаигарон.— Скипетр у нее! — Он повернулся к статуе.— Урму! Ферор исму бетуму ара арера!

Вдруг перед ним покачнулась и обвалилась колонна, подняв огромное удушающее облако пыли. Из-за нее, через образовавшийся в полу провал в храм вползла еще одна волна рептилий.

Статуя Урму дрогнула и закачалась.

— Урму! Темный Властелин Смерти! Твоя сила велика и безгранична!

Люди у него за спиной орали, как сумасшедшие, и, повернувшись, он увидел, как они стремительно несутся по змеиному ковру в огромном облаке поднимавшейся пыли,

— Урму-у-у! — взревел Нгаигарон.

Северная стена храма пошатнулась и наполовину обрушилась; из развалин выползло новое полчище змей, ящериц, тысяч и тысяч рептилий, пахнущих сырой землей, болотами и сточными водами — подданные змеиных богов Ситры и Икскатла.

— Урму!

Кинжал на алтаре теперь ярко блестел. Крыша храма закачалась, и с нее начали обрушиваться каменные плиты. Лампы и факелы сорвались и упали, разбрызгивая масло и огонь в бесконечные реки извивавшихся рептилий. Но они продвигались вперед, и Нгаигарон видел их повсюду. Подняв руки, он кричал, изрыгал проклятия и пел мрачные заклинания — но змеиное полчище все увеличивалось.

— Урму! Убей мою дочь и ее приспешников! Ордара энто эмпори! Убей!

Бесконечное змеиное войско наступало, переползая по трупам, упавшим камням, обвалившимся стенам и колоннам.

— Урму!..

Волна змей подползла к нему и стала засасывать, как болотная трясина.

Нгаигарон, крича и размахивая руками, чувствовал, как змеи, извиваясь, забираются на него, кусают, заползают в свежую рану и опоясывают горло. Раскатистый гром разрушения положил конец храму Урму, Птицы Смерти,— и свет померк!

Над грудой камней и морем извивавшихся рептилий, многие из которых также оказались раздавлены, осталась торчать рука Нгаигарона.

Медный колокол упал и ударился о камень, возвестив своим низким и глухим похоронным звоном конец темного колдуна.

* * *

Горы трупов заполняли улицы, по мостовым текли реки крови. Кругом пылали дома; черные облака дыма и пепла обволакивали крыши, деревья, фонтаны…

А из Тальмеша доносились ликующие голоса, сливающиеся в бесконечный громкий рев:

— Теммар! Теммар! Теммар!

Правитель Тальмеша вышел из дворца. В сером свете наступающего утра он смотрел на свой горящий город, на груды трупов, на ликующие толпы,— и понимал, чего стоило его людям потерять и снова завоевать Тальмеш. Теммар преклонил колена на окровавленном каменном полу и, не в силах сдержаться, зарыдал…

Поднявшись через некоторое время, он увидел рядом с собой колдуна Элата, глаза которого сверкали чуть заметным желтым блеском. Неподалеку стояли Соня с Сионирой.