Рыжая с камерой: дневники военкора - [33]

История «Скрипача»: послесловие

Я пишу эти строки чуть больше года спустя с момента убийства «Скрипача». До сих пор трудно поверить, что Андрея нет, что его убили. Убили подло... Не в честной схватке, не вражья пуля, не мина. А убил тот, кого он считал своим другом, земляк Руслан Елькин, позывной «Одесса».

Одессит Андрей Милославский убит пьяным сослуживцем «Одессой» и похоронен на кладбище, расположенном на улице Одесской. У меня до сих пор мурашки от этих жутких совпадений.

С января 2020 года тянутся бесконечные судебные слушания. Порой делается просто омерзительно от всего этого. Уж не знаю, как так получилось в последний день следствия, но я перестала быть представительницей потерпевшей стороны, и умышленное убийство вдруг превратилось в убийство по неосторожности. На момент написания книги убийца находится на свободе. Смешно и горько сказать, под подпиской о невыезде. Подписка о невыезде за убийство!

После похорон «Скрипача» продолжился самый страшный период в жизни, первые восемь месяцев были полны бесконечного кошмара, апатии, нежелания жить без любимого, мерзких сплетен и грязи. Елькину и тем, кто ему помогал, очень хотелось очернить имя «Скрипача», поэтому распространялась абсурдная версия о его якобы самоубийстве из снайперской винтовки. Вы часто видели людей, у которых в жизни все хорошо, и вдруг они стреляют себе в грудь из СВД? Да и обстоятельства при этом странные-странные: еще двое пьяных людей, у которых началась внезапная амнезия, исчезнувшая и внезапно всплывшая в другом месте винтовка, да и пуля с гильзой самым что ни на есть мистическим образом исчезли. Маразматическая версия «самоубийства» со временем отпала, ибо все мало-мальски умные люди прекрасно понимают, что подобный выстрел невозможен физически, не говоря уже о том, что Андрей был человеком, не склонным к суициду. Как я узнала позднее от общих знакомых, «Одесса» всегда завидовал «Скрипачу» и у них частенько бывали конфликты. Только в этот раз разгоряченный алкоголем вояка нажал на курок.

Долгое время я тщательно скрывала свое состояние, много работала, но в душе было пусто, не было смысла жить дальше. В какой-то момент я чуть было не сломалась.

Благо, рядом со мной находились мои родные и близкие люди, которые меня поддержали и смогли вытащить. Благодаря одному из моих друзей, гуманитарщику и правозащитнику Андрею Седлову, я познакомилась с замечательным психологом Евгением Шведом. Он вытаскивал ополченцев из состояния посттравматического синдрома и помогал ополченским вдовам пережить утрату любимых. Он помог и мне. Я справилась, пережила, но, конечно же, эта любовь, боль, воспоминания никуда не делись. Они навсегда останутся со мной. Просто я приняла ситуацию, я отпустила Его и смогла снова открыть свое сердце. Я смогла позволить себе жить дальше. Жить за себя, и за него. Пусть Там «Скрипачу» будет хорошо.

Несмотря ни на что, я все же верю в справедливость и убеждена, что ублюдок «Одесса» непременно будет наказан по всей строгости закона. Закона Мироздания так точно.

Диалог на кладбище

«Война такая падла, что нужно вовремя с ней завязать», — говорит «Рубин», затягиваясь сигаретой... Ему около сорока лет, а взгляд такой, что оторопь берет. Эти глаза видели столько, что хватит на несколько жизней.

Мы стоим на кладбище в Макеевке возле могил ребят-ополченцев.

«Ты вглядись в наши лица и наши глаза, что же ты на прощанье нам сможешь сказать?» — в моей голове звучат строки стихотворения «Письмо живым», которое я написала зимой этого года.

С надгробий на нас смотрят бойцы — разного возраста, разные даты смерти, кто-то улыбчивый и веселый, кто-то задумчивый и серьезный...

««Корейчик» веселый был парень, «Весна» тоже. Все время улыбался, шутил, и на памятнике тоже улыбается», — со слезами на глазах рассказывает «Рубин». — А вот «Ромео» на себя тут не очень похож. Я его другим запомнил».

Ополченец показывает на новый памятник, установленный на днях. Романа с позывным «Ромео», добровольца, приехавшего на защиту Новороссии из Челябинска, сразила пуля украинского снайпера все на той же промке. Прямое попадание в голову, почти мгновенная смерть.

«Так фото с военника», — отвечает Андрей Седлов, известный волонтер, организовавший установку памятника «Ромео».

«Рубин» обходит памятники, прихрамывая — дает о себе знать серьезное ранение ноги. Мужчина был ранен весной 2018 года на промке — вражеская пуля разворотила бедро и бойцу требовалась серьезная и дорогостоящая операция, на которую у добровольца, приехавшего из Харькова, естественно не было денег.

«Я таких денег отродясь в руках не держал. А тут случайно встречаю в больничном дворике нашего первого Главу Александра Владимировича Захарченко. Он видит — я на коляске, подошел, поговорили. Вот он и помог мне, царство ему небесное», — поясняет боец.

Снова курит. На глазах слезы.

«Знаешь, Катя, на войне со временем совершенно исчезает страх, пропадает инстинкт самосохранения. Когда понимаешь, что такой момент настал — нужно уходить. С войной нужно вовремя завязать. Я ушел, когда крышу стало сносить. А ребята — не смогли или не успели», — «Рубин» вздыхает и показывает рукой в сторону могил...