Рюрик - [151]

Эфанда перевела быстрый понятливый взгляд с одного на другого и, улыбнувшись своей нежной улыбкой, скрывающей всю боль ее души, тихо ответила:

— Хорошо, дорогой брат! О чем вы так долго речи вели? — спросила она, глядя на мужа.

— Обо всем понемножку, — ответил Рюрик, невольно любуясь ими, и вдруг поймал себя на мысли, что еще очень хочет жить, нянчить сына и вырастить его вот таким же крепким, высоким красавцем, как Олаф. — Иди-ка ко мне, моя родная! — властно потребовал он, обращаясь к любимой жене, и снял с ее плеч руку Олафа.

Брат засмеялся, а Эфанда, прижавшись к мужу, выговорила Олафу:

— Не оставляй долго без внимания молодую жену!

Не то уведут!..

Сопротивление души

Да, не смог Рюрик убедить Олафа остаться при нем, и лишился великий князь светлой радости — общения с дочерью. Только расцвел, распустился при нем этот редкостный цветок, только начал набирать соки, и вот на тебе! Нет ее! Увез Олаф в Ладогу! И хоть редкими были вечера тихих бесед с дочерью, но сейчас и их не стало. Ингварь еще маленький — на ножках не стоит, какие уж с ним беседы! Эфанда? Она слишком болезненно воспринимает его кашель, а сейчас больше времени проводит в детской клети, возле маленького сына. Видно, наконец-то получила она от жизни то, чего ей так не хватало. Рюрик не ревновал жену к сыну, тем более что любовь их друг к другу не остыла, а, наоборот, стала еще прочнее. С Руциной великий князь по понятным причинам совсем не общался. Он давно смирился с ее привязанностью к Дагару, но все сложилось не так, как он думал.

Сама она не просится к меченосцу правой руки, и Дагар почему-то тоже не требует, чтобы Руцина жила с ним в одном доме, а выгнать первую жену из дома только потому, что она стала наложницей первого меченосца, нельзя. Это позор для ее повелителя. Так и живет Руцина у Рюрика в доме, исповедует нового бога Христа и никому не мешает своими новыми привычками. Оставался один Бэрин — его верный верховный жрец. Но и он был по горло занят — обучал параситов своему духовному ремеслу и отправлял их в помощь то одному, то другому варяжскому полководцу, а потому и для бесед с Рюриком времени имел мало.

Но вот сегодня то ли потому, что великий князь снова увидел свою первую жену усердно молящейся новому богу; то ли потому, что давненько не склонял голову перед семиветвистым подсвечником и не впитывал молчаливую мудрость его; то ли потому, что считал невозможным постичь семь ступеней познания Божественного откровения; то ли потому, что рано или поздно, но он должен же был заинтересоваться этим самым Христом, но именно сегодня Рюрик вдруг захотел увидеть верховного жреца и поговорить с ним по душам. Он кликнул своего любимого Руги, приказал ему отыскать Бэрина и привести к себе в гридню.

Руги тотчас же отправился выполнять поручение своего рикса, а Рюрик попытался вспомнить все, что знал сам об этом непонятном ему боге. «Во-первых, почему бог один, но пребывает всегда в трех лицах?» нетерпеливо рассуждал князь. Рюрик всегда злился, когда чего-нибудь не понимал, а сейчас болезнь обострила этот недостаток, и он сознавал, что познание истины и добра будет даваться ему с большим трудом.

— Бог Сын, Бог Отец и Бог Дух Святой! — добросовестно и пока спокойно перечислял Рюрик все три ступени одновременного бытия одного существа, но, как только он начинал анализировать каждую из этих ступеней отдельно, а затем связывать их в логическую нить, — все рушилось, нить обрывалась, и он начинал злиться.

— Ну ладно, — недовольный собой, пробормотал Рюрик, — здесь я чего-то не понимаю, но ведь Руцина не могла поверить в этого бога, не поняв тайны соединения всех этих трех ступеней? Что же или кто за всем этим скрывается? — начиная раздражаться, пробормотал он, пожимая плечами, и снова повторил: — Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой?.. — Князь откинулся на спинку тяжелого деревянного стула, на которую была наброшена меховая накидка, и посмотрел на деревянный закопченный факелом потолок.

В это время скрипнула тяжелая дверь гридни, и на ее пороге появился старый Бэрин в будничной обрядовой одежде. Уставший, но довольный тем, что в нем нуждается сам великий князь, он оживленно воскликнул, глядя на Рюрика:

— Явился на первый же твой зов, великий князь!

Рюрик обрадовался Бэрину и шутливо поприветствовал его.

— Да возгорится ярче огонь моего факела в честь достославного гостя моей гридни, верховного жреца племени рарогов! — улыбаясь, воскликнул князь. Он не встал со своего места, но широко развел руки в стороны. — Садись вот сюда, Бэрин, к огню поближе, — уже без шутовства предложил князь, взял со стола кувшин с ягодной настойкой и протянул ее, угощая, жрецу.

Бэрин не отказался. Медленно прошел он к указанному месту, жадно выпил ягодную настойку и, вздохнув, сел на высокий стул, покрытый медвежьей шкурой.

— Зачем звал, великий князь? — тихо спросил друид солнца, глядя Рюрику в глаза и чуя, что в душе князя происходит что-то необычное… «Что с ним?.. Ведь не одной же хворью своей живет великий князь! — размышлял верховный жрец, настороженно рассматривая Рюрика: его беспокойные руки, расслабленную, но беспокойную позу и чуть вскинутую голову. — Так князь сидит, когда чего-то не понимает и злится, — понял Бэрин, — но чего?.. Будет ли князь со мной откровенен или все задачи придется разрешать мне самому?» — с любопытством подумал жрец и снова посмотрел князю в глаза.