Рюрик - [3]

Никакого результата.

И она снова двигалась вперед.

Казалось, у нее никогда не бывает плохого настроения, она умела шутить, радоваться жизни, поддерживать других, она была лучиком света для всех, кто ее знал. Живая, умная, готовая бороться за себя и других при малейшей несправедливости, она стала жертвой взрослой подлости, и все мы в ответе за то, что с ней случилось.

Этот абсолютно пустой с информационной точки зрения, но наполненный надрывной эмоциональностью лид вскоре перепечатают почти все крупные новостные сайты.

Марта вздрогнула. Прямо за ее спиной заклокотал мотор, голые щиколотки опалило жаром. От неожиданности она отпрыгнула в сторону и подвернула ногу. Громко выругавшись, упала и осталась сидеть в пыли, схватившись обеими руками за лодыжку.

Прямо перед Мартой стоял огромный, сверкающий на солнце мотоцикл, он дрожал и фыркал, как пес, понюхавший перец. Мужик, сидевший на мотоцикле, снял шлем. На вид ему было лет сорок.

— Куда направляешься? — спросил он.

— В Архангельск, — ответила Марта.

— А зачем?

Она поднялась и как можно непринужденней пожала плечами:

— К родственникам! — Марте не хотелось быть резкой с единственным человеком, которого тронул ее безнадежный автостоп, и она добавила с улыбкой: — Но вы можете просто прокатить меня по трассе. Сколько-нибудь.

Мужик смотрел на Марту с сомнением, но и с определенной жаждой, словно ему очень хотелось пить, а единственная доступная вода находилась в не очень чистом стакане. Его взгляд, как чулок, медленно скользил от подбородка Марты к груди, от талии к бедрам. Когда чулок дополз до коленок, она уже знала, что он согласится.

— На моте когда-нибудь ездила? — спросил он.

— Да! — заверила Марта.

— Не наваливайся на меня, держись ногами и смотри вперед, через мое плечо, — сказал он, вынимая из кофра шлем.

Она, конечно, не знала, как надевать шлем, — резко надвинула его на лицо, зацепив волосы и вырвав несколько прядей. В шлеме пахло сладкими духами, словно Марта зашла в маленькую примерочную, откуда только что вышла предыдущая покупательница.

Мужик с усмешкой показал, как поднимать визор:

— За носик. Вверх и вниз.

Кое-как она устроилась позади него и обхватила мотоцикл ногами.

Они тронулись и поехали.

Сначала медленно, лавируя между фурами, притормаживая, и Марта, как и предупреждал мужик, наваливалась на него всем телом и билась своим шлемом об его. Потом поголовье машин сократилось, мотоцикл вырвался в левый ряд и понесся вперед — толстой бесстрастной пулей. Марта интуитивно приспособилась к его ходу — сжимала сиденье бедрами, отчего они ужасно болели с непривычки, но зато ей удавалось держать равновесие. Первоначальный страх ушел, ее больше не пугали наклоны мотоцикла на поворотах и рык мотора при ускорении. Она смотрела через плечо мужика на приборную панель и на блестящий, гладкий бак с круглым значком BMW. Она думала, что это крутой мотоцикл. И что она крутая девчонка, раз поймала его.

3

Вам, конечно, не терпится узнать, что за человек подобрал Марту, не маньяк ли он, случаем, не водится ли за ним темных страстишек, не возникло ли у него сознательного (или подсознательного, что, в принципе, одно и то же) желания воспользоваться беззащитностью, молодостью и красотой нашей Марты? Я вас успокою: это самый обычный мужчина, как вы, как ваш лучший друг, как коллега, с которым вы сидите за соседними столами, а за обедом обсуждаете футбол. Будьте уверены, он испытывает те же самые чувства, что и вы, он точно так же насмерть перепуган жизнью, сердце у него доброе, но ум похож на выгребную яму, куда годами срали слоновьими кучами с плохопереваренными ингредиентами из долга, вины и представлений о настоящем мужчине.

Как и вы, как и ваш лучший друг, как большая часть коллег, с которыми вы сидите за соседними столами, он практически не знает своего отца, потому что тот ушел от его матери, но мать исхитрилась истолковать эту банальность по-своему. «Твой папа не хочет жить с тобой, — говорила она, собирая губы в узелок так ловко, словно по контуру в них вставили проволоку, — он хочет жить с другой женщиной».

Наш герой вырос в тени вагнеровского могущества другой женщины, темной богини отелей на час, Геллы туалетных отсосов в обеденный перерыв, щелчком сметающей со своего пути маленьких добрых фей-воспитательниц, какой, за неимением лучшего, пришлось стать его матери.

До чего же труден был святой путь этой женщины, отвергнувшей минет и взбитые, словно сливки, белые простыни отеля на час во имя прорезывателя для зубов!

Нет — разврату, да — Корнею Чуковскому!

Нет красному вину, нет долгим чувственным разговорам на дачной веранде, возле старой лампы, осаждаемой мохнатыми ночными мотыльками. О, она знала, чем заканчиваются такие разговоры, но в ее жизни присутствовало кое-что поважнее — например, протертый суп. Понятное дело, что на протертом супе ни один мужик долго не протянет, но мать нашего героя почему-то предпочитала упорно отрицать этот, казалось бы, медицинский факт. С самого раннего детства она рассказывала ему страшные истории про мужчин, каковые должны были вызвать в нем глубокое отвращение. Смысл такого подхода заключался в том, чтобы он не стал таким, как они, — читай, как его отец.