Рюрик - [11]

— А у Марты мать умерла, и ее отец женился на другой женщине, — продолжала «наивные истории» Люба. — Вы, кстати, знаете, кто отец Марты?

— Кто? — заинтересовалась Катя.

— Адвокат! Олег N.

Катя округлила глаза:

— Да?..

— Да, — подтвердила Люба. — В общем, у него от новой жены родился еще ребенок, он больной оказался… Ну и…

«Ну и…» Ее любимая присказка, безотказный способ заканчивать едва ли не каждое предложение, словно после «ну и» слова уже излишни, и так все ясно. Но мне не ясно. Я не могу понять, почему рождение больного ребенка означает отказ от здорового, я не могу понять, почему командировки становятся причиной отдать единственную дочь в интернат?

Люба понизила голос:

— Я еще кое-что могу рассказать. Про Марту.

Катя снова схватила меню:

— Мороженого?

— Самое вкусное мороженое в «Пломбире». Знаете? Это на Лубянке.

— Не знаю, — улыбнулась Катя, — я не очень люблю мороженое.

— А… — В Любином голосе угадывалось разочарование. — Короче, Марта всегда говорила, что в интернате ей лучше, чем дома. Она даже жалела, что ее так поздно туда отправили, в четырнадцать лет. Ее отец… он что-то типа Фрэнка из «Калифорникейшн»… Ну, у него зависимость от секса. И он жил… не с одной женщиной, ну и…

— В каком смысле… не с одной? — осторожно уточнила Катя, которая, конечно же, никогда не сталкивалась с такой возмутительной распущенностью.

— В смысле, у них дома было по две, по три бабы, и со всеми он трахался. Так ясно?

В этот момент, когда из накрашенных губ Любы вырвалось грубое и нетерпеливое «Так ясно?», Катя почувствовала себя виновной.

Ей стало гадко от того, что она поступает с Любой так же, как с ней поступали все остальные.

Злюсь, обижаюсь, ищу подтверждения ее мнимой испорченности. Делаю все то, что называется в психологии обвинением жертвы. Боль этой девочки была так осязаема и так огромна, что заслоняла от меня благополучный фасад Патриков, и мне хотелось убрать эту боль, отодвинуть, объяснить, что она не настоящая, и забыть о ней…

На прощанье Катя предложила Любе съездить в ее любимый «Пломбир» и угостить ее мороженым. Люба не захотела. Тогда Катя, краснея и запинаясь, осведомилась, есть ли у Любы деньги, чтобы самой наведаться в «Пломбир» при желании? Люба пожала плечами. Катя дала ей тысячу. Люба решила особо не жестить, да и времени на покупку наркоты у нее бы не хватило (она должна была до десяти вернуться в интернат), поэтому она купила дешевое красное вино в тетрапаке и ужралась в парке.

6

Михаил учил Марту трогать мотоцикл с места. После секса их союз обрел, может быть, не смысл, но некоторую возможность будущего. В паузах между поцелуйчиками и интимными щипками Михаил рассказал, что страсть к мотоциклам охватила его не так давно, месяцев шесть назад, а до этого, как он выразился, он вел жизнь унылого офисного говна.

Он не то чтобы врал, но и не говорил всей правды, а правда заключалась в том, что жизнь унылого офисного говна Михаил влачил не один, а с женщиной по имени Лена. Ничего интересного в этой жизни и этой женщине и впрямь не было, но не было и ничего плохого.

Проблемы начались в тот момент, когда Михаил приобрел мотоцикл.

Лена не разделила его увлечения, всякий раз, когда он пытался ее покатать, она омерзительно визжала и вдобавок создавала аварийно-опасные ситуации, пытаясь соскочить с мотоцикла на светофорах. К тому же она была убеждена (небезосновательно), что Михаил купил мотоцикл для того, чтобы знакомиться с другими женщинами.

А этого делать было, конечно, нельзя.

Несмотря на то что к сексуальным отношениям Лена относилась с отчетливым презрением и, как могла, избегала их, Михаила она постоянно и яростно ревновала. Привело это только к тому, что одним утром он сел на мотоцикл и уехал, оставив Лене записку с предложением расстаться.

— Короче, так, — Михаил подвел Марту к стоящему на подножке R1200RS, — сначала вставляешь ключ в зажигание, поворачиваешь, потом садишься.

Это Марта как раз делать умела — в ее жизни уже был мужчина, потративший время и нервы на повторение команд «выжми сцепление», «плавно открывай газ», — но Марта в этом, конечно, не призналась: ей хотелось, чтобы Михаил отнес результаты чужих уроков на свой педагогический счет.

— Сцепление выжми, — говорил Михаил, — и самое главное, нужно научиться плавно, слышишь — плавно, открывать газ!

Вижу, вы настолько взбудоражены услышанным, что практически не способны следить за указками Михаила. Вам не терпится узнать, кто же этот мужчина, научивший Марту трогать мотоцикл с места? Не стану вас томить, да и, честно говоря, мне самой не очень интересно смотреть, как во имя прошлых и будущих соитий Михаил жжет сцепление своего R1200RS.

Чтобы встретиться с тем, другим мужчиной, нам придется отправиться в Португалию, прямо на пляж Эшпинью. Год там сейчас две тысячи одиннадцатый, на аквабайке сидит довольно противного вида девочка и, надувшись, слушает человека, стоящего по пояс в воде.

— Не спеши, — говорит он, — положи указательные пальцы на кнопки. Левой рукой ты его заводишь, правой подаешь газ.

Марта (конечно же, это она) тыкает пальцем в стартер, поддает слишком много газа — аквабайк ревет, как тигр, наступивший на стекло. От ужаса она бросает газ — дернувшись вперед, аквабайк глохнет. С этим, в общем, все понятно: Марте десять лет, и указания выполнять не так просто, как кажется. Руки соскальзывают с руля, солнце жарит, спасательный жилет, который ее заставили надеть, ужасно воняет, а страстное желание покататься довольно быстро уступило место желанию, чтобы ее оставили в покое.