Рюрик и мистика истинной власти - [55]
Поскольку наиболее древние изученные слои Кинесмы и ее ближайших окрестностей датируются X в., это не снимает вопроса о пребывании в этом регионе варягов веком ранее. Помимо приведенных выше данных о гибели значительного количества площади памятников, ряд соображений говорит в пользу достоверности летописного сказания. Как отмечал Н. А. Макаров, Белоозеро было центром Восточного Прионежья, которое, с одной стороны, было связано удобными речными путями с Новгородом и Верхним Поволжьем, а с другой – именно там находились важнейшие волоки, открывавшие дорогу на север и восток, в бассейны Онеги и Северной Двины. Поскольку Восточное Прионежье являлось «воротами» Севера[350], то в условиях меховой торговли с Востоком уже в силу своего весьма выгодного географического положения, оно должно было весьма рано привлечь к себе внимание Варяжской Руси. О том, что население с запада проникло в регион Белого озера уже в эпоху призвания варягов, свидетельствует городище Никольское I на Кеме. Оно было расположено на высоком мысу и защищено с напольной стороны валом и рвом. Археологи относят его возникновение ко второй половине IX – первой половине X в. и отмечают вероятную связь с Новгородом[351]. 20 % керамики этого городища составляют сосуды, близкие керамике ладожского типа[352]. Н. А. Макаров обращает внимание и на следующие особенности этого населенного пункта: «В нескольких километрах от городища Никольское I находятся две одиночные сопки – единственные в Восточном Прионежье. <…> Сделать однозначное заключение об этнической принадлежности этих памятников пока трудно: они могли быть оставлены как небольшой группой славян, продвинувшихся в район Белого озера, так и какой-нибудь прибалтийско-финской. Однако связь этих памятников с западными областями, где в IX-X вв. употреблялась неорнаментированная лепная керамика и бытовал обычай производить захоронение в сопках, прослеживается вполне определенно»[353]. Этот же исследователь приводит и данные лингвистики, указывающие на то, что именно новгородцы были первым славянским населением края: «Ю. И. Чайкина, исследовавшая историческую лексику Белозерья, в частности географическую терминологию памятников белозерской письменности XIV-XVI вв., выделила целый ряд лексем, занесенных в бассейн Белого озера западным – новгородским – колонизационным потоком. По мнению Ю. И. Чайкиной, географическая терминология новгородского происхождения распространилась в Белозерье раньше, чем лексемы, связанные с верхневолжской колонизацией, а в целом южный колонизационный поток перекрыл здесь более ранний западный»[354]. В главе VIII будет приведен еще один факт, свидетельствующий о ранних новгородско-белозерских связях.
Выше уже отмечалось практически полное отсутствие скандинавов в резиденции Трувора. Сходно с этим и место пребывания третьего варяжского князя. Н. В. Лопатин скромно констатирует: «Не обнаруживается и выдающейся роли скандинавов в истории города и всего региона Белозерья»[355]. Формулировка более чем дипломатичная, особенно если учесть, что из 20 000 индивидуальных находок в Белоозере к числу скандинавских, по признанию самих норманистов, может быть отнесено лишь 4-5 экземпляров, да и то датируемых серединой – второй половиной X в.[356] Практически полное отсутствие следов пребывания скандинавов в этом городе в кривом зеркале норманизма превращается всего лишь в не очень выдающуюся роль излюбленных ими викингов. Это обстоятельство оказывается одной из основных, если не самой главной, причин того, что некоторые археологи отрицают достоверность летописного известия о Синеусе: «Отсутствие культурных напластований IX в. на Старом Городе, так же как и отсутствие на Белом озере дружинных могильников IX – X вв. и значительных серий вещей скандинавского происхождения, оказывается серьезным препятствием на пути признания достоверности известий “Сказания”, относящихся к Белоозеру»[357].
Тот факт, что все три центра находились достаточно далеко от моря, показывает, что целью призвания Рюрика, Синеуса и Трувора была не столько защита местных племен, которые сами незадолго до этого с успехом изгнали варягов, а установление на их землях Правды и правосудия. Одновременность смерти обоих братьев породила некоторые сомнения в реальности существования Трувора и Синеуса, однако они в гораздо большей степени были обусловлены стремлением норманистов истолковать их имена как скандинавское обозначение «дома» и «дружины», а также желанием избавиться от неприятного факта почти полного отсутствия следов пребывания викингов в местах правления этих варяжских князей. Летопись сообщает, что после смерти братьев Рюрик сажает кого-то из своих мужей в Белоозеро. Логично было бы ожидать, что какой-то муж будет посажен и в Изборск, однако даже малейшего намека в ПВЛ об этом нет. Следовательно, Рюрик непосредственно управлял Изборском, о чем, как свидетельствуют путевые заметки П. Якушкина, память хранилась еще в XIX в.: «Известно, что в Изборске княжил Трувор; замечательно, что имя Рюрика сохранилось в памяти народа: мне не один раз случалось слышать, что Рюрик княжил в Изборске»
