Рюрик и мистика истинной власти - [38]

. Опубликовавший этот документ В. И. Меркулов совершенно справедливо отмечает: «Если бы это произошло в первой половине XVIII в., когда Россия в рамках Северной войны проявляла высокую военно-политическую активность на Балтике и герцогство Мекленбург было её союзником, то это можно было бы попробовать объяснить воздействием актуальной политической обстановки на историческое творчество, хотя и в то время на мекленбургскую историографию влияли многие факторы. Но повторимся, что во время Хемница до Северной войны было далеко, Россия, пережившая тяжёлое Смутное времени начала XVII века и утверждение новой династии Романовых, ещё не могла в полную силу выйти на международную арену, её политические интересы в северонемецких землях, где сказывалось сильное шведское влияние, ещё не просматривались. Тем не менее Хемниц прямо указывает на родство русской и мекленбургской династий, что не позволяет подозревать его в политической ангажированности, однако не снимает вопроса о том, какие источники он использовал и на какие исторические свидетельства мог опираться при составлении своей генеалогии»[248]. Слова Хемница о том, что сыновья Годлейба «по своим русским корням были призваны в Россию и та была отдана им в правление», указывают, что память об их русском происхождении сохранялась в Германии. «Эта информация находит подтверждение в серьёзном генеалогическом и геральдическом труде Георга Рикснера “Origines et insignia regum Obotritarum et ducum Mecklenburgensium”, рукопись которого была составлена в 1530 году, то есть почти за двадцать лет до публикации труда Сигизмунда Герберштейна. Рикснер пишет о “русской супруге” короля Витислава (Wislaus), а также о других династических контактах с Русью, которые, по всей видимости, были традиционными в Мекленбурге»[249]. Умерший в 1597 г. И. Хеннинг утверждал, что Рюрик был выходцем из «Вагрии, самым известным и населённым городом которой является Любек»[250].

Также до заключения брака с племянницей Петра I были опубликованы в 1708 г. знаменитые генеалогические таблицы И. Хюбнера[251]. Еще в 1613 г. в Кельне была издана книга французского ученого Клода Дюре, в которой варяги отождествлялись с вандалами и венетами и говорилось, что именно от них и происходит Рюрик[252]. Таким образом, о западнославянском происхождении основателя русской княжеской династии писалось в Германии задолго до начала балтийской политики Петра I. Весьма показательно, что отца Рюрика Годлиба английские и датские источники прямо именуют князем варягов[253]. Весьма рано сыном ободритского князя называл Рюрика Б. Блат (1560-1613)[254]. В этом мнении он был далеко не одинок. Польский историк С. Сарницкий в своих изданных в 1587 г. «Польских анналах» писал о славянах-вендах с южного побережья Балтики как о предках русов, а опубликованная в 1725 г. в Амстердаме «История рутенов» утверждала, что варяги были русы с того же южного побережья Варяжского моря[255]. Еще до С. Герберштейна С. Мюнстер, заслуживший за свою ученость славу «немецкого Страбона», в 1544 г. отождествлял вагров и варягов и утверждал, что именно к этому народу принадлежал Рюрик, приглашенный на княжение на Русь[256]. Поскольку древнерусских летописей С. Мюнстер не читал, можно предположить, что он исходил из традиции отождествления варягов с западными славянами, сохранившейся на противоположном берегу Варяжского моря. В. В. Фомин подчеркивает, что одним из вдохновителей сочинения Мюнстера был шведский король Густав I Ваза, призывавший его воспеть величие и славу древних готских королей. Мюнстер, выполняя этот заказ, тщательно проследил историю шведских правителей и посвятил свою работу Густаву Вазе, но при этом не связал варягов русских летописей со шведами, да и сам король не выразил каких-либо претензий на связь истории своего народа с историей Руси в столь раннюю эпоху. Все это происходило тогда, когда шведский король буквально вымаливал у Ивана Грозного как милость, чтобы тот признал его равным собе и сносился бы с ним напрямую, а не через новгородских посадников. Как видим, пока на Руси правили Рюриковичи, ни у кого из скандинавов даже не возникало мысли заявить о скандинавском происхождении основателя их династии. Все эти факты полностью опровергают как предположения о политической мотивированности мекленбургских генеалогий, так и об их позднем возникновении. Благодаря союзу Карла Леопольда и Екатерины Иоанновны давние родственные связи двух правящих династий на какое-то время оказались в центре внимания, однако сами они не были выдуманы в связи с заключенным браком.

Совпадение рассмотренных известий Иоакимовской летописи и мекленбургских генеалогий очевидно. Небольшое расхождение между ними заключается лишь в том, что, согласно Иоакимовской летописи, Гостомысл был дедом Рюрика, Синеуса и Трувора, а немецкие источники утверждают, что русская княжна была не матерью, а бабкой трех братьев. При всей несомненной ценности указания обоих источников о родстве между Гостомыслом и Рюриком – чрезвычайно важной подробности, которую не знает никакой другой источник, – определение этого родства различно: в русской традиции Гостомысл – дед Рюрика, а в немецкой – его племянник. Однако это последнее разночтение легко объясняется исходя из славянской традиции имянаречения новорожденных: «У русских был обычай первому сыну давать имя деда с отцовской стороны, второму – имя деда с материнской стороны…»