Рык Посейдона - [12]

— Тяжёленький, однако! — Николай взял его в руки. — Наверху посмотрим, что это за хреновина.

Когда он поднялся наверх, в руках старпома запищала рация.

— Алло! — раздался голос капитана. — Докладывайте! Что там у вас?

— Пока ничего хорошего, капитан! Два трупа и море вопросов!

— Ну, вот что! Вопросы теперь будут задавать нам с тобой, а ты давай заканчивай и сразу сообщи. Надо связаться с берегом… Чья хоть яхта, выяснили?

— Пока нет. Сейчас посмотрим кают — кампанию… Может, там что есть.

— А величают хоть как её?

— Это выяснили — «БИГ МУН» величают эту красавицу, а по-нашему — «БОЛЬШАЯ ЛУНА». Думаю, что это всё-таки англичане. Посмотрим.

— Понятно. Смотри быстрее. У нас нет времени на экскурсии.

Рация отключилась. Ковалёв заметил в руках Николая цилиндр и спросил:

— А это еще, откуда у тебя?

— Да, там, в каюте прихватил… Там их ещё с пяток валяется. Посмотрим, что за штука.

— Ты как ребёнок! Честное слово!.. Сказано же, ничего не трогать.

— Хе-хе! Старпом! А вдруг это снаряд!? — насмешливо хихикнул стоявший рядом напарник Николая. — Вмиг на своей лайбе окажемся!

— Ты ещё похихикай, салага! Назад вплавь пойдёшь, если не улетишь вместе с нами. — Николай шутливо замахнулся цилиндром.

— Хватит вам! Пошли в каюту… Там ещё посмотрим.

В кают-компании был такой же беспорядок, как и внизу. Повсюду валялась пустая посуда, обрывки каких-то бумаг, чьи-то вещи. Дверцы бара были открыты и качались в ритм с яхтой. В нём стояло ещё несколько полных бутылок, а за стойкой и на полу было много битой посуды и стекла.

— О-о-о! Тут и нам хватит! — Николай бросил цилиндр на диван и направился к стойке бара. — Можно будет сразу и за упокой их грешных душ принять. Судя по всему, покойнички были весёлыми людьми, — он засмеялся и потянулся через стойку к бару.

Взгляд его упал вниз, и он увидел лежащего навзничь человека. Это был мужчина примерно лет тридцати. Множество кровяных пятен выступало на его светлой рубахе. На лице и руках было много порезов, из которых местами сочилась кровь.

— Старпом! Этот, кажется жив! — Николай перепрыгнул через стойку и наклонился над лежащим на спине человеком. Подняв его руку, он попытался нащупать пульс. Но она безжизненно лежала в его ладони. Ковалёв обошёл вокруг стойки и приложил ладонь к шее. Пульс не прощупывался. Он несколько раз переместил ладонь вдоль шеи. Наконец его кожа уловила еле заметные толчки.

— Кажется, есть!.. Быстро на стол его! Там должно быть «виски», — он кивнул в сторону бара. — Промойте, где можно, и перевяжите! — он достал рацию и вышел на палубу.

— Капитан! Нашли ещё одного!.. Да вроде, живой!.. Но ему нужен врач, здесь, на месте… Много ран… Сделаем, что сможем… Пока не нашли, чья… Хорошо! Свяжусь. — Он сунул рацию в карман и зашёл в каюту. Николай уже нашёл где-то бинты и, плеснув из бутылки на рану какой-то жидкости, накручивал на неё слой за слоем. — Я ещё раз загляну в рулевую. Поищу там документы.

Однако ничего похожего на них не нашёл. На задней стенке рубки висели два небольших шкафчика, но они были пусты. Он уже хотел выходить из каюты, когда его взгляд упал на компас. Было видно, что он старинной работы. Его бронзовый корпус был начищен до блеска. Приглядевшись пристальнее, он смог на стенке прочитать надпись — «Лорд Хартуэл. 1901 г.» Такую же надпись обнаружил и на штурвале. Вероятно, эти вещи были сняты когда-то со старой яхты. Теперь ему стало ясно, что яхта была английской и вероятно принадлежала очень старинному роду, а судя по размеру и убранству, далеко не бедному. Он ещё раз оглядел рубку, но ничего больше, что говорило бы о принадлежности яхты, не нашёл.

Вернувшись в каюту, увидел, что за время его отсутствия, ребята превратили раненого в белоснежный кокон, украшенный местами кровавыми пятнами. Свободными оставались только ноги. Николай сидел на диване, и что-то усердно оттирал на принесённом цилиндре.

— Хватит ерундой заниматься! Давай один к штурвалу, а ты, — он показал на Николая, — вниз. Должен же быть там хоть какой-то насос.

— Посмотри, старпом, что я тут надраил.

— Вы, кстати, внутрь дали этому утопленнику?

— Обойдётся! Мы его и так всего прополоскали в вине… — Николай с усмешкой посмотрел на старпома. — Да-дали! Дали!.. Ты лучше сюда посмотри!

Николай поднёс цилиндр к окну, чтобы лучше было видно, и протёр куском тряпки один из торцов. Там чётко проступила надпись.

— Написано по-немецки, — Ковалёв взял цилиндр в руки, — «Германия. ИГ Фарбен. 1944 г.»… Интересно!.. А здесь, что у нас? — он потёр тряпкой по нижней части торца. — «Дюхернфурте». А, чёрт! Язык сломаешь!

По диагонали торца более крупными буквами было также что-то написано, но ржавчина съела выступающие части букв и прочитать было трудно.

— Постой-ка, старпом! Сейчас зробим! — Николай подошёл к бару, выбрал одну из бутылок и отбив горлышко о стойку, плеснул жидкость на торец цилиндра. Ковалёв провёл по нему несколько раз тряпкой и под ней стала проявляться надпись. По буквам он стал медленно читать:

— З…О…М…А…Н. Зоман… Мать твою!.. Ты знаешь, что это такое!? — он посмотрел на Николая.

— Да вроде слышал!.. Ещё в армии говорили… Немцы, говорят, в концлагерях применяли.