Рыцари удачи - [13]

Дромон середины IX века. Рисунок в византийском кодексе.

Именно в превосходной по тем временам организации флота и крылась сила Византийской империи. Первенство флота над армией было закреплено в титуле высшего военачальника государства - великого дуки, часто именуемого летописцами великим дукой флота. Ему подчинялись великий друнгарий, или талассократор («владыка моря»), ведавший всеми морскими делами, и тагматарх, на чьем попечении находилась сухопутная армия. Флоту, как правило, отводилась и решающая роль в разного рода стычках, то и дело вспыхивавших на разных окраинах необъятной империи.

Начиная с V или VI века главной ударной силой византийского военного флота становится длинный высокобортный полнопалубный дромон («бегун») - прямой потомок античной пентеконтеры, но превышавший ее вдвое по числу гребцов: на дромоне их была сотня, причем каждым веслом управлял один человек. Первыми, по-видимому, оценили боевую мощь дромона остготы: в жизнеописании Тотилы содержится самое раннее его упоминание, чересчур краткое и туманное, чтобы судить о конкретных достоинствах этой плавучей крепости. Не больше ясности внес в описание дромона и император Лев Философ в IX веке, попытавшийся набросать его беглый портрет. Поэтому даже такой, казалось бы, очевидный для современника вопрос, располагались ли гребцы дромона (дромонарии) в один или два ряда, давно уже оброс аргументами в пользу и того и другого. В первом случае длина дромона могла бы достигать пятидесяти или шестидесяти метров, во втором - сорока или даже чуть меньше. При этом дромон сохранял бы свое водоизмещение (около сотни тонн), ширину (примерно четыре с половиной метра) и осадку (чуть больше метра), но численность экипажа могла быть значительно уменьшена (обычно она составляла двести тридцать человек, включая гребцов, и шестьдесят воинов). Вполне возможно, что два эти типа мирно сосуществовали.

Двухрядные дромоны с двадцатью пятью веслами в каждом ряду, действительно, упоминаются в некоторых источниках, воскрешая в памяти античные диеры, особенно либурны. Либурны были четвертым, а по большому счету - первым и главным типом античных боевых галер, передавшим эстафету славы византийской морской мощи. Однако диеры, как и триеры, входили в списки византийского флота, так сказать, отдельной строкой наряду с дромонами, и это может свидетельствовать в пользу широкой распространенности именно однорядных дромонов - монер.

Не исключено, правда, что под однорядным дромоном скрывается другой тип монеры (это судно начиная с IX века часто и называли просто монерой) - галея, или галиада, давшая впоследствии названия некоторым другим типам судов. Это был небольшой и очень быстроходный гребной военный корабль, появившийся в период поздней античности. По описаниям, правда крайне скудным, в V-VI веках он ничем не отличался от дромона: такой же узкий, длинный и низкосидящий, имевший, как и дромон, дубовую обшивку и снабженное рукояткой-клавусом рулевое весло. Таран галеи располагался выше ватерлинии и, вероятно, мог служить абордажным мостиком, играя по существу роль корвуса. Моряки галеи, как и на дромоне, имели собственное название - галеоты. Название судна, по-видимому, произошло от греческого galee - кошка, куница. Это быстрое и увертливое суденышко средних размеров (предполагают, что количество ее гребных банок не превышало двадцати) охотно использовалось для разведки, то есть по римским меркам относилось к классу спекулаторий - наблюдательных, посыльных и разведывательных судов.

Что же касается византийских диер, то гребцы на них располагались точно так же, как на палубных финикийских судах тысячелетие назад: один их ряд отделялся от другого палубным настилом. Двухрядный дромон кое-что перенял у галеи, видоизменив и приспособив к собственным задачам.

Например - таран. Никогда раньше он не был таким толстым и массивным. Он устанавливался точно по ватерлинии, так что верхняя его половина выступала над водой и выполняла ту же роль, что на галее,- служила абордажным мостиком. А это значит, что ватерлиния дромона всегда должна была соответствовать своему названию, а грузоподъемность и водоизмещение - тщательно выверяться и регулироваться, ибо при облегчении судна таран оказался бы целиком над водой, а при перегрузке был бы утоплен. Так что дромон не мог брать с собою в бой ничего лишнего.

Кроме того, византийцы отказались от съемных таранов, а додумались заменять только их поверхность. Таран, как и в глубокой древности, стал неотъемлемой частью форштевня, но делался не монолитным, а пластинчатым. Таранный брус обивался взаимно подогнанными металлическими пластинами - наподобие рыбьей чешуи, по образцу воинских доспехов.

Башни, воздвигаемые на палубах боевых кораблей, тоже претерпели существенные изменения: их выполняли теперь не из кирпича, а из дерева, покрытого кожей,- смоченная, она хорошо предохраняла от пожара. Башни стали значительно легче, а это позволило увеличить и их количество, и их объем: они ставились отныне не только в корме, а и в центре палубы, возле мачты, вооруженной большим треугольным парусом, и вмещали до полусотни воинов, впятеро больше, чем на римских кораблях.