Рыцари Серебряного Щита - [32]
Раздалось ужасное рычание. Что-то вышибло парус из-под ног Цапли, и она тут же грохнулась в воду. Со страху начала биться крыльями и окончательно пришла в себя лишь на ветвях высокой сосны.
А снизу, со стороны яхты, продолжал нестись рёв. Цапля осторожно поглядела туда. Какой-то человек в странном зелёном пиджаке, с голой головой, на которой виднелся чуб, похожий на хохолок Цапли, брёл по пояс в воде и саблей лихо рубил тростник. Остриё сабли сверкало, как молния, с бешеной скоростью описывая в воздухе полуобороты и круги.
— Бей, кромсай! Руби! Коли! Нате вам, собачьи дети, нате! — гневные восклицания долетали до самой макушки высокой сосны.
Хромая Цапля задрожала при одной мысли о том, что бы случилось, если бы она не сумела вовремя унести крылья. Однако откуда же ей было знать, что у фотографа есть сабля? А впрочем, может быть, это вовсе и не фотограф? Однако ни на рыбака, ни на лесника, ни на туриста он не похож. Кто же он в таком случае, и бывают ли ещё какие-нибудь другие люди?..
Бывают или не бывают, но это, несомненно, самый страшный из них.
Цапля с удивлением заметила, что из-за борта яхты выглянули четыре ребячьи головы и тёмная волчья морда.
— Погодите!
— Остановитесь!
— Пан Твардовский! — раздались пискливые увещевания.
— Ав, ав, ав! — поддержал их волк собачьим голосом.
— Режь! Секи! Коли! — визжал тот, с саблей. «Сколько живу на свете, а не видела ещё такого скандала в нашем заповеднике, — подумала Хромая Цапля. — Будет теперь о чём клекотать до конца года! А ведь всё началось с самого героического клевка, — важно распушила она перья. — Нет, надо поглядеть на всё это с более близкого расстояния».
Цапля бесшумно спланировала на землю и, пробираясь от дерева к дереву, затаилась, наконец, за стволом старой дуплистой ивы. Одним глазом она выглянула из-за неё.
— Клад у нас крадут! — закричал один из ребят. Твардовский задержал в воздухе занесённую над головой саблю и немедленно бросился назад к яхте.
— Кто крадёт?
— Пока никто, однако могут украсть, если вы будете без конца воевать с тростниками, — спокойно ответила Данка. — Чем они провинились перед вами?
— Они страшно клюнули меня. Никогда не прощу этого нечестивым!
— Клюнули? — удивилась Кристя. — Куда?
— Куда?! — охнул Твардовский, левой рукой похлопывая себя по мокрым шароварам, и неожиданно затих. — В общем, это неважно… Глупость… Рыцарь Серебряного Щита не говорит о таких пустяках. — Он влез в лодку, пристроился на краешке сундучка с Кладом и печально опустил голову.
— Вы были сейчас очень похожи на князя Юзефа Понятовского, — сказала Кристя, чтобы хоть немного утешить мастера чёрной магии, а увидев его удивление, вызванное этими словами, пояснила: — Это был такой генерал, которому судьба доверила честь поляков…
— А он, кичась ею, прыгнул в реку и утонул, потому что не умел плавать, — со злостью добавила Данка.
Все некоторое время молча глядели друг на друга. Невесёлая это была картина: с Твардовского ручьями стекала вода, и он тяжело дышал от переутомления; Андрейка, с резиновым кругом на шее, оттирал рукою щёку, измазанную смолой; Кристя и Данка, растрёпанные, в мятых платьях, дрожали от холода; у Здися один глаз был подбит, а на лбу красовался большой шрам — как память о встрече со скобой падающего гафеля.
— Что же мы теперь будем делать? — вздохнула Кристя. — Одни, голодные, неумытые… И «Сарданапал» повреждён, и дом неизвестно где… Ой, ой! — лицо у неё скривилось, губы прыгнули подковой, и она проглотила слёзы. — А мы ещё должны были править миром…
— Для того чтобы править, помимо тех, кто правит, нужны ещё и те, которыми правят, — пробурчал Твардовский. — А тут лес, глушь…
— Может быть, нам немного помогли бы дьяволы?.. — подала свой голос Данка.
— В это-то время суток, при солнце?!! Исключено! Раньше они являлись по первому же зову, а теперь у них восьмичасовой рабочий день, или, как там лучше сказать, восьмичасовая рабочая ночь. Трудятся только под покровом темноты, — неохотно пояснил чернокнижник.
— Вы говорили о таком зеркале, в котором можно видеть будущее, — вставил своё слово Здись. — Может, нам сейчас узнать, что будет с нами?
— Вы что же, думаете, я такой тёмный шляхтич, что верю в ворожбу? — рассердился чернокнижник. — Другим я, конечно, могу рассказывать… об их будущем, однако самого-то себя обдурить уж никому не дам, потому что не верю в заклинания.
— Может быть, огонь разожжём чародейскими стёклами? Хоть высушим одежду.
— После такого ливня всё мокрёхонько. Где же найдёшь сухих веток?
Долгое время все понуро молчали. Срубленные тростники плавали возле борта яхты, как мёртвые рыбы. С мокрых шаровар Твардовского скатывались большущие капли. Вдруг забренчал какой-то одинокий комар-партизан и неожиданно укусил чернокнижника в лысину.
— Шапка моя куда-то девалась, — проворчал мастер чёрной и белой магии.
Он заглянул во все щели, проверил все свои карманы и, описав руками заколдованный круг, начал бубнить заклятие:
Азор вдруг заскулил, тявкнул и, упираясь лапами в палубу, словно помимо своей воли, начал двигаться в сторону Твардовского. Казалось, кто-то тянет его к чародею невидимыми верёвками.
