Рыцари песка и тумана - [2]

А еще был Лорд, был Дамблдор, были Пожиратели, которых мало волновали его усталость, внезапно захлестнувшие сомнения и остальные признаки кризиса личности. Он должен сделать свой выбор, он должен принять Метку, если не хочет... последствий. Как ему дали понять, очень печальных последствий. Помимо прочего пространно намекнули о том, что малоприятные сюрпризы уготованы не ему одному. Как ни странно, за себя Малфой практически не боялся, разучился или недооценивал опасность... Но Нарцисса была беззащитна перед этой пародией на человека, беззащитна была Пэнси, девчонка, чьей слепой любви и веры порой хватало на двоих. Да и Винсент с Грегом вряд ли смогут противостоять ЕМУ... Драко никогда не считал Крэбба и Гойла по-настоящему близкими друзьями, но они общались с самого детства и через многое прошли, не хотелось бы, чтобы кто-то причинял этим двоим боль, такую, по крайней мере, от которой теряют рассудок и волю к жизни...

А уж Трейси! Она-то явно не та девушка, которая должна страдать по его, Драко, вине или по чьей-либо еще. Она неповторима, как ледяной цветок прозрачно-голубого льда, на чьих заиндевевших полураскрытых лепестках неведомый мастер вырезал сложный узор ослепительной красоты. Ну, может, и не стоило изъясняться столь высокопарно... Хотя факт остается фактом. Трейси Дэвид - изумительное создание, достойное лишь самых лестных эпитетов в свой адрес. Броская, яркая, живая девушка, не привыкшая отступать ни перед чем и ни перед кем. Ее физическая хрупкость и прямо таки чахоточное изящество, граничащее с измождением, с лихвой окупались волевым характером вкупе с неимоверным упрямством. А еще она не могла избавиться от привычки в минуты сильного душевного волнения проглатывать окончания слов, и смеялась так звонко и непринужденно, как ни одна слизеринская девчонка...

Трейси Дэвид никогда не верила в неумолимого, расчетливого Малфоя, строящего вокруг себя снежные бастионы. Никогда...

Драко находился в книжной лавке, когда все случилось.

Его серые глаза безучастно скользили по полкам стеллажей в поисках чего-нибудь, за что мог бы зацепиться взгляд.

Что заставило отпрыска благородной фамилии впервые переступить порог такого маленького магазинчика? Вероятнее всего, любопытство, хотя юноша и не стал бы с горячностью утверждать, что первопричиной послужило именно оно и ничто больше.

Как ни странно, но именно богатство и исключительность библиотеки Малфоев делали ее в глазах Драко малопривлекательной...

Он ощущал некоторую пресыщенность. Роскошные тома, самые редкие фолианты, золотая руническая вязь на мягких кожаных переплетах, то, о чем не могли и мечтать такие как Грейнджер или Уизли... И все же, отсутствие состояния и приличного происхождения вовсе не делало ту же Грейнджер менее усердной в поиске ответов на вопросы, возникающие в ее кудлатой голове. Маггловская выскочка была невероятно упрямой, она часами просиживала в читальных залах Хогвартса и постепенно, день за днем, месяц за месяцем, постигала то, что он, чистокровный, впитал, должно быть, с молоком матери. Конечно, фигурально выражаясь, представить Нарциссу, отдающей своему единственному чаду эту святую дань материнства, было вряд ли под силу тому, кто хоть однажды имел удовольствие лицезреть прекрасную половину четы Малфоев...

Льняная пряжа волос, прическа, безупречно лежащая локон к локону. Темно-русые стрелки бровей, черты лица тонкие, аристократичные, но лишенные излишней правильности. Подобных женщин воспевали Петрарка и Гейне. Если бы не серо-голубые глаза в обрамлении темных ресниц, смотревшие с такой прохладцей, что с непривычки становилось зябко и жутко, она вполне бы могла сойти за телесное воплощение чувственной и непорочной Лауры.

Сегодня он хотел побыть наедине с собой подальше от всех них. От тех, кто, так или иначе, составлял его жизнь.

Спрятаться. Остановить мгновение и ни с кем не делить Его.

Боль и страх, правда и ложь - они принадлежат ему, незачем препарировать душу, пусть другие верят лишь в то, что он готов показать им.

Он взял в руки книгу, которая чем-то привлекла его внимание. Обычную маггловскую книгу. Раскрыл наугад, взглядом лениво пробежался по строчкам:

Навстречу мне шагнул мой враг.

Остановилось время, дрогнули границы,

И с рваной раны вдруг осыпался весь лак.

Подрезанные крылья распрямили птицы.

И соколиный клекот небо огласил,

Отчаянный, в жажде жить и не бояться:

Летать. Лететь, пока хватает сил.

И падать... Падать, чтобы больше не подняться.

Драко усмехнулся. Истинным ценителем пафосной поэзии его не назовешь, и тем не менее... Что-то зацепило. Юноша перечитал сначала.

- Стра... - четко сформировать мысль он так и не успел.

Напряжение звенящей струной повисло в воздухе столь явное, что Малфой бессознательно передернул плечами. Затем настал черед гула, давящего, штопором ввинчивающегося в уши, сминающего барабанные перепонки. Потом пришла темнота густая, вязкая, беспросветная. Темнота залепила лицо, сковала движения, даже дышать в этой приторной мгле стало нестерпимо трудно. Легкие горели, приходилось с боем вырывать у темноты каждую новую порцию кислорода, каждый новый глоток жизни.