Рыцари Нового Света - [78]
Впрочем, из всех многочисленных мифов Нового Света этот оказался наиболее приближен к реальности. Действительно, Америка предлагала испанцу совершенно иной тип сексуальности, чем тот, что был принят и пропагандировался у него на родине. В испанской культуре первой половины XVI в. доминировало средневековое понимание любви, которая еще непреодолимым барьером разделялась на любовь возвышенную, духовную, и низменную, плотскую. Понятия о святости, духовной чистоте неотделимы от аскезы; святое подвижничество начинается с усмирения плоти, а идеалом для женщины остается непорочность. Разумеется, в браке разрешается плотская любовь, но исключительно в целях деторождения; любовь просто для удовольствия объявляется греховной. Мало того, церковь распространяет свою регламентацию даже на такую интимную сферу, как способ любви: всякое отклонение от «классической» позы, всякая эротическая фантазия считаются грехом, подлежащим исповеди. Об этом свидетельствуют сохранившиеся с XVI в. конфессионарии (вопросники для исповедников), где фигурирует, в частности, и такой вопрос: «Когда ты совокупляешься с женой, сохраняешь ли ты естественную позу, или, может, сближаешься с ней сзади, или, может, становишься в прочие нечестивые позы, о коих непозволительно здесь говорить?».
В Новом Свете, в особенности среди племен, живших в условиях первобытно-общинного строя, испанец столкнулся с совершенно иным типом отношений полов — куда более свободным, естественным, раскованным, не ограниченным условностями и столь строгой системой моральных запретов и ограничений. Конечно, в сфере секса у индейцев имелись свои правила, обычаи и табу, но пришлец их не знал и не понимал, он видел лишь абсолютную вседозволенность. Притом как бы ни разнились установления в сфере отношений полов среди индейских племен и народов, практически повсюду женщина находилась в полном подчинении у мужчины и была рабой его желаний. Приученные к этой роли, воспитанные быть вещью, которую можно дарить и выменивать, туземки в большинстве своем относительно легко приспосабливались к новым хозяевам.
Разумеется, далеко не везде индейские женщины встречали конкистадоров с распростертыми объятиями: бывали случаи, когда они убивали себя, лишь бы не отдаться чужеземцам и не изменить своим мужьям. Не раз они яростно сражались против пришельцев бок о бок со своими мужьями и братьями, подтверждая широко распространенные слухи об американских амазонках. Но все же в целом практика была иной, и на любовном фронте конкистадоры одерживали еще более легкие победы, чем на военном.
Примечательный факт приводит Берналь в своей хронике. Во время осады Теночтитлана испанцы при налетах на город постоянно захватывали в плен индейских женщин и обращали их в наложниц. Среди них оказалось немало жен индейской знати. После падения столицы ацтеков плененный Куаутемок попросил Кортеса вернуть захваченных жен и дочерей их мужьям и родителям, и последний оказался столь великодушен, что дал на то соизволение, приказав солдатам не препятствовать женщинам возвращаться в бывшие семьи, если на то будет их воля. Но, — пишет хронист, — «большинство из них не захотели вернуться к своим отцам, матерям и мужьям и предпочли остаться с солдатами, с коими сожительствовали, а другие прятались от родных, а третьи говорили, что не хотят более поклоняться языческим идолам, а иные уже были беременны, и таковым образом нашлось лишь три женщины, пожелавших вернуться, и Кортес приказал отпустить их».
Индейская семейная пара
«Сексуальная конкиста» охватывала весь спектр отношений между полами — от грубого изнасилования до возвышенной любви. Начиналась же она с сексуального бандитизма: те тридцать человек, которых Адмирал во время первой экспедиции оставил в форте Навидад, видимо, за то и поплатились жизнями, что устраивали рейды за золотом и женщинами и нагло отбирали у индейцев жен и дочерей. Захват в плен женщин, изнасилование стали заурядной практикой конкисты на Антильских островах.
Участник второго путешествия Колумба рассказал в письме другу о своей «галантной» авантюре, и в этой истории, как в капле воды, отразился, скажем так, внутренний сюжет «сексуальной конкисты». «Во время плавания, — повествует конкистадор, — я захватил в плен прекраснейшую карибскую женщину, и Адмирал мне ее подарил. Была она обнажена, ибо так они ходят по своему обыкновению, и вот я привел ее в свою каюту и возжелал заняться с ней любовью. Когда я захотел исполнить свое желание, она тому воспротивилась и так меня расцарапала, что, право слово, я было пожалел, что затеял это. И тогда, рассвирепев, я схватил веревку и хорошенько отхлестал ее, а она визжала прямо до рези в ушах. Кончилось дело тем, что мы пришли к полному согласию, и столь искусна она оказалась в любви, словно обучалась в школе проституток».
«Черная легенда» создает впечатление, будто бы конкистадоры только тем и занимались, что уводили в плен индейских женщин и обращали их в наложниц, а «сексуальная конкиста» была сплошным разнузданным изнасилованием. Представления эти весьма далеки от истины — ведь чаще всего к захватам женщин испанцам не приходилось прибегать. Дело в том, что, как уже говорилось, практически повсеместно в Америке среди индейских племен и народов был в ходу обычай дарить женщин гостям или отдавать их в качестве выкупа победителю. С этой практикой испанцы столкнулись, едва появились в Новом Свете.
