Рыцари Нового Света - [51]

Вспоминает Лас Касас, как в 1516 г. он беседовал с кардиналом Сиснеросом, тогдашним регентом Испании, и тот воскликнул: «Разве индейцы не свободные люди? Кто же сомневается, что они свободны!». С ревизорскими целями Сиснерос послал на Эспаньолу монахов-иеронимитов, предписав им опросить колонистов и решить, не пора ли освободить индейцев от энкомьенды, как было обещано в дополнениях в законам Бургоса. Стоило ли сомневаться, что колонисты в один голос уверяли, что туземцы не соблюдают христианских обычаев и никоим образом не созрели для самостоятельной жизни. Иеронимиты ограничились тем, что создали несколько поселений свободных индейцев, а вскоре страшная эпидемия практически покончила с туземцами Эспаньолы.

В 1517 г. в Саламанке состоялся диспут тринадцати авторитетных теологов, которые обсудили способность индейцев воспринять христианство и уравняться в правах с прочими подданными испанской короны. Коллективный ответ был не только положительным, но и в своей заключительной части угрожающим, ибо заявлено было, что тот, кто станет утверждать противоположное и будет упорствовать в этом мнении, должен быть предан огню как еретик. Три года спустя кардинал Адриано, будущий папа, произнес в присутствии испанского короля пылкую проповедь в защиту индейцев, и король подтвердил, что индейцы — свободные люди и обращаться с ними следует соответствующе.

Прошло шесть лет, прежде чем эти слова воплотились в юридический документ. Королевский указ, принятый в Гранаде в 1526 г., воспрещал брать индейцев в рабство, продавать и обменивать их; а кто будет уличен в этом, грозно предупреждал король, подвергнется штрафу в сто тысяч мараведи,[19] потеряет имущество и лишится поста. Впрочем, и в этом заслоне была оставлена лазейка: с теми, кто препятствует проповеднической деятельности миссионеров и мешает испанцам разведывать и разрабатывать залежи драгоценных металлов, разрешалось «поступать, как дозволяет в таковых случаях наша святая вера и христианская религия». А святая вера в таких случаях дозволяла не церемониться с противниками, как о том еще будет сказано.

Два года спустя, Карл V отдал приказ аудьенсиям[20] провести, так сказать, генеральную ревизию рабов и решить, кто был обращен в рабство по заслугам, а кто попал под горячую руку; чиновники исполнили наказ короля, кого-то освободили, но большинство рабов так и осталось в колодках.

Между тем злоупотребления в колониях не прекращались, о чем свидетельствует поток жалоб королю, главным образом от священнослужителей. Терпение Карла V лопнуло, и 2 августа 1530 г. он издал указ о запрете рабства, не оставив в нем ни малейших лазеек для рабовладельцев. Император решительным жестом отменил все предшествующие оговорки и разрешения короны касательно рабства и жестко заявил: «Отныне и впредь, доколе наша милость по своей воле не решит пересмотреть и отменить сказанное, никому во время войны, даже если она справедлива и ведется по нашему повелению или приказанию представителя нашей власти, не разрешается обращать индейцев в рабство». Тогдашний папа Павел III горячо одобрил это решение, однако радость его, увы, оказалась преждевременной.

Какой тут переполох поднялся среди конкистадоров и колонистов! Какие силы были брошены на то, чтобы заставить его милость «пересмотреть и отменить сказанное»! В своих посланиях и при личных аудиенциях конкистадоры самыми черными красками малевали туземцев, взахлеб рассказывали об их дикости, кровожадности, каннибализме, сексуальной распущенности, зверином образе жизни, колдовстве; и по всему выходило, что перевоспитать их нельзя иначе как в колодках. Четыре года длилась эта атака, и в конце концов император сломался. В феврале 1534 г. он подписал новый указ, в котором, в частности, говорилось: «… От многих ревностных служителей наших и из различных, в том числе главнейших, частей Индий получили мы немало писем и реляций, в коих сообщалось, что исполнение послания нашего, запрещающего обращать в рабство плененных в справедливой войне, привело к большему числу жертв среди туземцев означенных Индий, ибо, видя, что не берут их в плен и не обращают в рабство, как было принято раньше, стали они с большей дерзостию сопротивляться христианам и воевать противу них, в то время как наши подданные христиане, видя, что терпят убытки, ранения и убийства и сами убивают всех подряд, никакого прока для себя оттого не имея, и что не могут даже завести асьенды[21] для возмещения своих трат и убытков, стали бояться сей войны и перестали вести ее по причине вышеуказанного запрета…». Как видим, экономическая подоплека конкисты предельно ясна, а экономика, как было подтверждено не раз, увы, оказывается сильнее добрых намерений. И потому король восстановил право обращать в рабов пленников, взятых в «справедливой войне», хотя и запретил брать в рабство подростков моложе четырнадцати лет и женщин, а также продавать пленников на сторону.

На сей раз терпение лопнуло у папы, и в 1537 г. Павел III издал знаменитую буллу об индейцах, в которой гневно осудил тех, кто «под предлогом неспособности индейцев к восприятию христианского вероучения держит их в рабстве и угнетает и тиранит так, что со скотами и то обращаются лучше». Папа решительно заявил: «Индейцы, будучи полноценными людьми, не токмо способны воспринять христианскую веру, но и, как сообщили нам, приобщаются к оной с чрезвычайной охотой и быстротою». И потому, говорит папа, «данной нам апостолической властью мы приказываем и повелеваем, чтобы никого из индейцев ныне известных, ни тех, кого еще обнаружат христиане, даже если они пребывают в язычестве, не лишали свободы, их личного имущества и не обращали в рабство…».