Рыцари - [50]

Специально отряженные рыцари и священники подняли каменные плиты пола и принялись раскапывать землю. Поиски шли целый день и уже в сумерках на дне глубокой ямы действительно нашелся проржавевший обломок железа, формой похожий на наконечник копья. Капеллан графа Тулузского записал в этот день: «Благочестием своего народа склонился Господь показать нам копье. И я, который написал это, поцеловал его, едва только появился из земли кончик копья».

Многие века спустя по-разному относились к свершившемуся в тот день в Антиохии чуду.

В конце XIX столетия немецкий ученый К.Клайн, сопоставив свидетельства разных источников, утверждал, что находка Святого копья — явная фальсификация, устроенная капелланом графа Тулузского по прямому его указанию, образец религиозного мошенничества. В шестидесятых годах ХХ века американский историк Д.Брандейдж, опубликовав документальную историю крестовых походов, утверждал, что даже и один из римских пап, Бенедикт ХIV, занимавший Святой престол в ХVIII усомнился в подлинности антиохийской находки.

Но как бы то ни было, в ХI веке умиравшие от голода воины уверовали в чудо.

28 июня из городских ворот вышли шесть отрядов крестоносцев, каждый со своим знаменем. Рядом с одним из знамен в бой шел капеллан графа Раймунда Тулузского, держа в руках Святое копье.

Сельджукские эмиры никак не ожидали нападения. К тому же как раз накануне между ними вновь вспыхнули раздоры. Некоторые из предводителей, рассорившись с Кирбогой, даже отвели свои войска от осажденного города. Особенно чувствительным для «неверных» был уход эмира Дамасского.

Сельджукские лучники стали обстреливать христиан, едва только те стали выходить из ворот. Однако крестоносцы шли вперед словно в каком-то исступлении, не обращая внимания на стрелы. Их натиск был так стремителен, что быстро удалось прорвать центр войска Кирбоги.

Рыцари вступили в привычные им рукопашные схватки с сельджукскими всадниками. Кирбога попробовал сосредоточить удар против одного из флангов крестоносцев и даже оттеснил его, но другая часть рыцарского войска, разгромив своих противников, пришла на выручку.

Вскоре в рядах сельджуков началась настоящая паника, и наконец мусульмане бросились спасаться бегством. Крестоносцы захватили все, что было в лагере осаждающих — запасы продовольствия, коней, драгоценности. Теперь можно было торжествовать победу.

Рыцари продолжают поход

Но оставалось решить немаловажный вопрос: кому владеть Антиохией?

Боэмунд Тарентский был уверен — именно ему и никому другому, раз город удалось взять только благодаря его хитрости. Скрепя сердце, его права признавали и многие из предводителей крестоносного войска. Категорически против был граф Раймунд Тулузский. Он даже настаивал на том, что город, согласно вассальной клятве, данной императору Алексею Комнину в Константинополе, должно передать под власть Византии.

Раз за разом собирались в храме Святого Петра, том самом, где нашли Святое копье, высшие сеньоры, чтобы разрешить спор. В конце концов, чтобы помочь светской власти, были приглашены епископы, сопровождавшие крестоносное войско. Благодаря им удалось все-таки добиться соглашения — владыкой Антиохии признали Боэмунда Тарентского.

Антиохийское княжество стало вторым государством крестоносцев на Востоке после Эдесского графства. Пора было выступать к главной цели крестового похода — Иерусалиму.

Однако рыцари не очень-то спешили. За два с лишним года крестоносное войско сильно поредело. На полях сражений, а также от болезней и голода погибла примерно половина всех тех, кто переправился через Босфор и вступил в Малую Азию. Иерусалим был еще далек, его только предстояло завоевать, а города Сирии — рядом, под рукой. И они один за другим открывали ворота крестоносцам после падения Антиохии.

Готфрид Бульонский захватил в свое владение города Тель-Башир и Равендан. Роберт Нормандский взял портовый город Латакию. Захватили крестоносцы и богатый город Маарру.

Здесь произошел примечательный эпизод в истории первого крестового похода. Наиболее неимущая часть крестоносного войска — слуги, пешие воины из крестьян, да и иные из мелких рыцарей, только обнищавших за время пути, ничего не приобретя, — подняла бунт, требуя выступления на Иерусалим.

Недовольство прорывалось и прежде, когда в Антиохии продолжался спор, кому владеть городом. Однажды народ, окончательно убедившись, что сеньорам нет до него дела, даже ворвался в храм Святого Петра. Оборванные, вооруженные дубинами и ножами люди потребовали — прекратить распри и вести войско дальше.

«Пусть, кто хочет владеть золотом императора, владеет им, — воскликнул один из этих людей, — и кто хочет, пусть получает доход с Антиохии. Мы же, которые идем сражаться за Христа, двинемся дальше под его водительством».

«Да погибнут во зле те, кто желает жить в Антиохии, как погибли недавно ее жители», — добавил другой.

В Маарре гнев обездоленных проявился еще более действенным образом: в один прекрасный день все кинулись к городским укреплениям, чтобы снести их. «И там один человек, ослабевший от голода, — сообщает хронист, — легко выворачивал из стены и далеко откатывал такой камень, который едва ли могли тащить три или четыре пары быков».