Рыцари - [19]

Надо полагать, способным и искусным военачальником был французский рыцарь Бертран Дюгеклен, поскольку такой неожиданный маневр оказался уже не первым в его послужном списке. За шесть лет до этого, близ местечка Кошерель, его десятитысячное рыцарское войско было атаковано большим отрядом английских наемников и действующей в союзе с ними наваррской конницы. Дюгеклен отступил, а потом полностью окружил врага и вынудил его сдаться.

Когда рыцарские войска стали терять прежнее значение?

Вместе с тем в том же XIV веке рыцарское войско, увы, все больше утрачивало свои претензии на первостепенную роль на поле битвы.

Уже в 1302 году в битве при Куртре во Фландрии наглядно было показано, сколь велика может быть сила хорошо организованной, дисциплинированной пехоты. Французское войско, вторгшееся во Фландрию, было наголову разгромлено народным ополчением, причем потери среди рыцарей были столь велики, что после битвы семь сотен золотых шпор были вывешены в качестве трофеев в соборе города Куртре. В истории это сражение так нередко и именуется — «Битва золотых шпор».

И как оказалось, английская знать в ходе Столетней войны гораздо раньше, чем французская, поняла, что для успеха нужно не презирать собственную пехоту, а действовать с ней, а также со стрелками из луков и арбалетов, в единстве и взаимодействии. Французы же совершенно не доверяли своему ополчению. Даже в самый разгар войны власти, случалось, запрещали горожанам упражняться в стрельбе из лука, а когда однажды парижане вызвались было выставить 6 тысяч арбалетчиков, рыцари высокомерно отказались от помощи «лавочников».

Черной датой в историю Франции вошел день 26 августа 1346 года. Именно тогда, в битве при Креси, главная роль в действиях небольшого, девятитысячного отряда англичан, которым командовал сам король Эдуард III, впервые отводилась пехоте. Французское же войско под командованием короля Филиппа VI, состояло из двенадцати тысяч рыцарей, двенадцати тысяч наемной чужеземной пехоты, в которую входили и шесть тысяч генуэзских стрелков из арбалетов, и пятидесяти тысяч слабо вооруженных и почти не имеющих военной подготовки горожан.

Поражение французского войска оказалось страшным и вместе с тем поучительным. Противники действовали в битве совершенно по-разному.

Эдуард III впереди всего своего отряда выстроил длинную цепь английских стрелков из лука, которые довели свое искусство до поразительного совершенства и славились тем, что с трехсот шагов могли попасть в любую цель.

За стрелками разместились в три боевых линии рыцари вперемежку с пехотой и другими стрелками. Лошади спешившихся рыцарей остались в обозе позади войска.

Когда Филипп двинул на англичан свое войско, оно повиновалось очень недружно, последние ряды только собирались выступить, а передние были уже далеко. Но когда французы подошли к англичанам достаточно близко, Филипп вдруг решил повременить с битвой и дать разрозненным отрядам возможность соединиться и отдохнуть за ночь.

Однако французские рыцари, увлекаемые жаждой боя, продолжали двигаться вперед — безо всякого порядка, обгоняя и оттесняя один другого. Наконец они подошли к англичанам вплотную. Им казалось величайшим позором для своей чести оттягивать битву, да к этому времени и сам король уже забыл свое первое благоразумное решение и дал приказ к атаке.

По предварительно намеченной диспозиции вперед должны были выдвинуться генуэзские стрелки, и ряды французов расступились, чтобы дать им дорогу. Однако наемники двигались без особой охоты. Они уже устали от перехода, да и щиты их остались в отставших повозках, потому что, следуя первому королевскому приказу, они рассчитывали сражаться только на следующий день.

Предводители наемников громко кляли, на чем свет стоит, новое распоряжение. Услышав это, граф Алансонский высокомерно молвил, как сообщают летописцы: «Вот вам и вся польза от этой сволочи, она годится только на то, чтобы есть, а нам будет скорее помехой, чем подспорьем».

Генуэзцы тем не менее вплотную подошли к англичанам и трижды издали свой дикий военный клич, надеясь навести на тех ужас. Но в ответ те хладнокровно начали убийственную стрельбу из своих луков.

Длинные стрелы с перьями поражали генуэзцев прежде, чем те успевали натянуть тетивы своих арбалетов. Английские луки были настолько мощны, что стрелы насквозь пробивали панцири наемников.

Когда же генуэзцы пустились наконец в бегство, их начали топтать своими боевыми конями сами французские рыцари — наемники мешали им ринуться атаку. Все боевые построения разрушились, теперь английские лучники расстреливали не только генуэзцев, но и рыцарей, причем особенно старались поражать лошадей.

Вскоре перед рядами англичан была лишь бесформенная масса из распростертых под упавшими лошадьми всадников и убитых наемников. Тогда-то на поле боя и устремилась английская пехота, хладнокровно добивая поверженных. Остальное французское войско пустилось в беспорядочное бегство.

Потери французов были ужасающими. На поле битвы остались 11 герцогов и графов, представителей высшей знати королевства, 1500 рыцарей попроще титулами и 10000 пехотинцев.