Рыцари и львы - [7]

— Ты думаешь? — засомневался Леня.

— Как это я раньше не догадался! Представляешь, что теперь будет? Мы с тобой напишем стихи, которые поместят в учебнике!

— Ребята! — изобразил Леня голос Анны Демидовны. — Запишите домашнее задание! Выучить два стихотворения: «Зима» Лени Лукина и «Осень» Жени Репина.

— Ага! — Я радостно потер руки. — Все будут учить, а нам не надо, и так знаем — сами сочинили! Во жизнь будет, а? Давай скорей писать!

— Я пойду в другую комнату, а ты оставайся здесь, — заторопился Леня. — Чтобы друг другу не мешать. Минут через пятнадцать встречаемся.

Когда Леня убежал в другую комнату, я схватил листок и быстренько на нем написал:

Это это это — та,

Это это это — та,

Это это это — те,

Это это это — те.

Через некоторое время получились такие стихи:

Кошка плошка два кота

Ложка мошка три хвоста

Дети сети крокодил

Плети Пети проглотил.

Стихотворение получилось так себе. Я представил себе, как нашу отличницу Нельскую вызывают к доске, и она с выражением читает: «Кошка, плошка, два кота…» Нет, подумал я, надо переделать. А то и не поймешь: не то крокодил проглотил сети, не то плети. Да и при чем тут крокодил? А кошка с какой стати? Я долго мучился, подыскивая другие слова, и все поглядывал на дверь, откуда в любой момент мог появиться Леня с готовыми гениальными стихами. Но он не появлялся. Оттого, что я думал о Лене, он так и лез в мои строчки. «Леня, Леня, простота, купил лошадь без хвоста, ходит Леня по реке с балалайкою в руке». Я зачеркивал написанное, но новое оказывалось не лучше. И тут из другой комнаты вышел сияющий Леня. Всё! Ему удалось написать что-то гениальное.

— Давай читай, — сказал я мрачно.

Леня высоко задрал подбородок, вскинул руку и торжественно произнес:

Вот трамвайчик едет, дзинь-дзинь-дзинь,

В животе его урчит бензин.

Переехал с маху переход

И обратно двинул, задний ход.

Закончив чтение, Леня остался стоять с поднятой рукой, как боксер, одержавший победу.

— Чепуха какая-то, — сказал я. — Трамваи на бензине не ходят.

— А что — «Вот автобус едет дзинь-дзинь-дзинь» — лучше? Ты просто придираешься! — возмутился Леня. — Не все ли равно, что едет? Лишь бы стихотворение хорошее было!

— А вторая часть еще хуже, — продолжал я. — Чего ради твой трамвайчик двинул назад, если он уже с маху переехал переход? Или кого-то еще не успел задавить? Бессмыслица! Нет, таких стихов в учебник не поместят.

— Критиковать-то легко, — проворчал Леня. — А ты вот прочитай, что у тебя вышло.

— Да у меня тоже не очень, — сознался я. — Но все же получше, чем у тебя. Слушай:

В окна Лени Лукина

Светит желтая луна.

Ходит Леня по реке,

Носит двойки в дневнике.

Дослушав мое стихотворение, Леня заявил:

— Не только не очень, но гораздо хуже моего.

— Это чем же хуже? У тебя бессмыслица, а у меня со смыслом!

— Да где же тут смысл? Луна светит, а я по реке хожу. Лунатик я, что ли? И кто меня пустит ночью на реку? И дневник приплел. Кстати, у меня в этой четверти ни одной двойки. Ты про свою бы лучше написал.

— Подумаешь, обидчивый, — сказал я. — Преувеличить нельзя.

— А когда я с трамваем преувеличил, что ты меня искритиковал?

— Ладно, — сказал я. — Давай покажем наши стихи Анне Демидовне. Пусть прочитает их перед классом, а ребята решат, чьи лучше.

Леня так от меня и отшатнулся:

— Да ты что? Тогда и я тебя в свои стихи вместо трамвая вставлю.

Я представил, как будет выглядеть Лёнино стихотворение:

Женя Репин мчится, дзинь-дзинь-дзинь,

В животе его урчит бензин.

— Вообще-то, ты прав. Надо нам еще поработать над стихами, — сказал я. — Наверное, если нет слов-паразитов, это еще не всё.

С тех пор я написал еще несколько стихотворений. И все они пока хуже, чем «Гонимы вешними лучами…» Конечно, если бы Пушкин не сочинил своих стихов, то, может, могли бы войти в учебник и мои. Но разве представишь, чтобы не было этих строчек:

Гонимы вешними лучами,

С окрестных гор уже снега

Сбежали мутными ручьями

На потопленные луга.

Дружба на научной основе

На одном из отрядных сборов я предложил выпустить устную стенгазету.

— Как же это: стенную — и вдруг устную? — спросил Паша Сорокин.

— Выступающие будут говорить через репродуктор, висящий на стене, — предположила Лена Нельская.

— А если кто-то выступит плохо, от всех отскочит, как от стенки, — добавил Миша Балуев.

У нас всегда так: сначала насмеются, а потом принимают правильное решение. И на этот раз все в конце концов согласились, что нужно выпустить устную газету. Не стенгазету, а просто газету. Я так и предлагал, только оговорился.

— Пусть газета будет посвящена дружбе, — предложила Оля Ковалева и посмотрела на свою неразлучную подружку Машу Беляеву.

— Правильно! — закричали все. — Давайте! А докладчиком назначим Женю Репина!

— А Леню Лукина содокладчиком! — предложил Паша Сорокин.

— Каким еще содокладчиком? — удивился Леня. — Что это такое?

— Не знаю, — признался Паша. — Папа недавно поздно пришел с собрания и сказал, что кроме докладчика там был и содокладчик.

— Правильно! Пусть Лукин будет содокладчиком! — закричали все.

Узнав о нашем решении, Анна Демидовна сказала:

— Ну что ж, тема выбрана важная. И если после интересного доклада начнется живое обсуждение, это принесет пользу всем.