Рыцари Гирты - [25]

Эмилия Прицци надменно и страшно улыбнулась в знак презрения к сказанному маркизом, хотела, наверное, возразить ему, но Борис Дорс не стал слушать ее, отошел, схватил под уздцы ее коня, рывком оторвал от куста черники и подвел к графине.

— Садитесь, мы отвезем вас к Кристофу — отрывисто и низко бросил Борис Дорс ей — он защищал вас тогда, потому что несмотря ни на что, искренне любит вас, хотя вы этого и не заслужили. А вы за эти пятнадцать лет даже не соизволили стать его женой и проявить к нему хоть каплю благодарности и уважения за все то, что он для вас сделал.

С небывалой резкой энергией Эмилия Прицци поднялась на ноги и, гордо отстранившись от маркиза, расправив худые плечи, выразительно, с издевкой, посмотрела на него. Тот подвел лошадь к камню, подал графине руку, чтобы помочь. Она с видом и готовностью, что только и ждет от него, что он отпустит или дернет ее так, что она упадет и ударится насмерть головой, поднялась на камень и с него аккуратно села боком в седло. Презрительно и недоуменно уставилась на племянника епископа.

— Марк, пойдемте — позвал Вертуру, взял лошадь под уздцы, погладил ее по щеке, почесал как кошку, чтобы не беспокоилась и не дергала маркиз.

Так, медленно, огибая камни и крутые подъемы, они шли по берегу какое-то время. Эмилия Прицци молча смотрела в затылок Борису Дорсу, что шел рядом со стременем глядя себе под ноги и вжимая голову в плечи, но больше не выказывала ни ненависти ни презрения, не предпринимала ни каких иных агрессивных действий.

Уже неподалеку от лагеря они повстречали едущего им навстречу барона Кристофа Тинвега. При виде маркиза и детектива, рыцарь и его оруженосец спешились и, взявшись за мечи, с немигающими, хищными глазами готовых к драке людей, молча, без лишних расспросов, двинулись к ним.

— Стой! — грубо и громко окрикнул, предостерегающе поднял руку Борис Дорс. Он протянул барону поводья лошади и, демонстрируя свободной ладонью, что он не собирается драться, медленно шагнул вперед и перебросил их оппоненту. Тот поймал кожаный ремень и, все еще держа руку на эфесе меча, подтянул лошадь графини к себе.

— Он обидел тебя? — с угрозой кивая на Бориса Дорса, мрачно спросил он у Эмилии Прицци.

— Нет — ответила она наивно, со своим обычным тихим видом опустив глаза и прикрыв их своими длинными светлыми ресницами — я заблудилась. Хотела набрать цветов, сделать тебе венок… Борис помог мне подняться в седло…

— Неожиданно. Благодарю — не убирая с меча руки, скупо кивнул маркизу Кристоф Тинвег. Он передал поводья оруженосцу, но сам остался стоять на тропинке, с подозрением глядя на племянника епископа и не желая уступать ему пути.

— Пойдемте, Марк — развернул за плечо Вертуру маркиз, и они с детективом, что по-прежнему нес в руках огромную охапку лесных цветов, зашагали куда-то напролом в сторону, через кусты.

С треском продравшись через густые заросли подлеска, отступив по какому-то каменистому склону, оказались в малиннике под соснами на вершине скалы. Как в засаде, припав на одно колено, для осознания собственной силы держась за оружие, настороженно уставились вниз, на тропинку, на удаляющихся оппонентов, что, наверное окончательно убедившись, что детектив и маркиз не причинят им зла, наконец развернулись и поехали обратно в сторону станицы.

— А Кристоф… — уточнил Вертура.

— Да щенок возбужденный, мальчишка — опуская свой самодельный лук, убирая в колчан стрелу, презрительно отмахнулся маркиз — даром борода до пояса, горшки такой только чистить — выговорившись, мрачно пояснил — ему тогда было пятнадцать, он был оруженосцем у ее мужа. Пудельмота нашла малолетнего, завела себе в постель… И конечно же виноваты вокруг все, кроме них самих. Омерзительная история. Вот и сходили мы с вами за цветочками для леди Вероники. Все не как у людей.

* * *

Чтобы по возвращении в станицу случайно снова не повстречать графиню со своими спутниками, сделали еще один круг по лесу. У дороги на подъезде к лагерю заметили знакомый черный дилижанс. Инга, лейтенант Турко и Фанкиль ходили, к могильнику козлоподобной саранчи, смотрели на него через свои линзы, вращали маятники, через решетки засвечивали фотоактивные пластинки, вертели волчки.

Зафиксировав наблюдения, начерпав в контейнер пропитанной зловонным гноем земли, обменявшись многозначительными кивками и короткими приветствиями с детективом и маркизом, уехали дальше на восток, к месту вчерашней битвы.

Когда Вертура и Борис Дорс поднялись к шатру принцессы Вероники. К ним вышел торжественный, облаченный в доспех, подпоясанный мечом лейтенант Кирка, молчаливо выслушав, позвал жену. Та подошла, сообщила, что принцесса Вероника отдыхает, отобрала у маркиза цветы, вокруг которых уже вовсю вился подлетевший на запах нектара огромный черно-желтый, мохнатый шмель, отнесла их в шатер. Когда вернулась, сказала маркизу, что если леди-герцогиня соизволит его видеть, она сообщит, так что он может идти. Детектива же она отправила к столу, где барон Марк Тинвег, что уже вернулся с прогулки и теперь заведовал самоваром, приказал ему наломать в лесу свежих сосновых веток. За столом в ожидании угощения, расселись приближенные и гости герцогини. Юная графиня Тальпасто в столичной кепке с козырьком на растрепанных длинных волосах, сидела на скамейке верхом, поджав колено, прильнув щекой к стволу, обнимала свое дальнобойное ружье, клацала обоймой, задорно рассказывала накрывающим стол фрейлинам какую-то веселую охотничью сплетню. Увидев Вертуру, она заулыбалась, зарумянилась, вхолостую передернула затвор, нажала на спуск, внимательно уставилась на детектива. Позавчера, на званом ужине, в сумерках, он не обратил внимания, что один глаз у нее был зеленым, второй серым. Он приложил руку к груди, учтиво поклонился ей и, взяв веревку, поспешил к лесу. Там он нарвал каких-то цветов и попытался сплести венок для Марисы, но по неумению у него ничего не получилось. Побродив между сосен, так и не найдя ничего достойного, что можно было принести в подарок девицам, он вернулся к шатру весь перемазанный в смоле, с огромной вязанкой свежего лапника, который тут же пошел на растопку самовара к чаепитию.