Рыцари черешневого цветка - [52]
А Тик… С ним все ясно. Правда, когда дед Тимофте пришел к дому, где крыльцо обвито плющом, малыш уже встал, он был одет, зол, растерян и несчастен. Альтруист от природы, он сразу же начал искать, на ком бы сорвать злость, здесь подвернулся Цомби, и Тик, не долго думая, всю досаду вылил на него. Почему тот не поднял тревогу? Почему не пригнал петуха под окно, чтобы тот кукарекал? Почему не затеял потасовки с котом, чтобы поднять шум на самом рассвете? Почему не прыгнул в окно и не залаял над самым ухом, хоть окно было открыто целую ночь? Почему скрыл, что Мария ушла?.. Почему?.. Почему?..
Горемычный пес уже и не знал, что думать. Сколько уже раз за такие дела его наказывали без сожаления! И кто наказывал? Именно тот, кто сейчас наоборот так ругает его! Разве ж он, пес, виноват, что хозяин сменил все свои привычки и не сообщил ему об этом?
Растрепанный до нельзя малыш ощущал протесты собаки, но не хотел их принимать. Именно поэтому он и перешел к наказанию, не забыв похвалить себя за снисходительность, так как вместо десятка наказаний, на которые заслуживал Цомби, пес получил одну-единственную: сидеть дома!..
«Лучше смерть!» — подумала несчастная собачка и начала подлизываться к хозяину, лишь бы умилостивить его: он скулил, ластился, притворялся равнодушным, веселым, отважным, скалился, набрасывался на него… Все напрасно. Даже больше — вдобавок получил еще несколько вульгарных оскорблений.
Ему не оставалось ничего другого, как делать то же, что и его хозяин: ластиться к деду Тимофте, который появился перед домом. И не ошибся, так как нашел-таки в нем своего союзника и сразу же успокоился.
Пес подался в будку и важно сел там, положив голову на лапы. А когда Тик простился с дедом Тимофте и бросился вслед за черешарами, он величественно вышел из будки, спокойно прошел через ворота, то есть только красиво продвинул голову и посмотрел вслед своему хозяину. А убедившись, что тот уже далеко, решил: за ним! Быстро!
Первой ошибкой Цомби было то, что он, вместо того, чтобы лишь прокрасться под заборами, держался серединой дороги. Тик сразу увидел его, хорошенько обругал и прогнал назад. Другую ошибку пес сделал на шоссе. Хотя и бежал он кюветом, так как уже набрался ума, но, услышав какой-то необыкновенный гам, заинтересованно выдвинул голову и увидел, что его хозяин вытянулся посреди дорожной пылищи. Думая, что с ним произошло что-то плохое, он мигом бросился к нему на помощь. Тик споткнулся о камень и упал, он — который мог во весь дух бежать густейшим лесом и не зацепить ни одной ветви. А здесь на тебе, такой позор, еще и при свидетеле. И он тот камень, о который споткнулся, метнул в Цомби.
Третью ошибку пес допустил возле барьера. Какие-то никчемные шавки стали выступать перед ним, то есть окружили его с намерением покусать и подергать за шерсть, и у него не было другого выбора, как начать ссору с ними. И началась возле барьера такая драка между собаками, которой еще никто не видел!
Здесь Тик вторично швырнул камнем, но на этот раз его можно простить: может, он целился в бойцов, а не в арбитра, который был уже в стороне от схватки. Однако оскорбления Тика адресовались именно ему, Цомби, в особенности эта: «А, никчемная шавка! Ну-ка, марш домой в будку!» Ведь она не могла касаться драчунов, так как драчуны, ясное дело, не имели дома, а если даже имели дом, то не имели будки…
Случилось и еще несколько других неприятностей, но он все равно добрался, наконец, до второго моста.
Здесь грусть, сожаление и горе все сразу напустились на малыша. Не надо было ему ни слов, ни жестов. Пес ощутил это сразу. За один миг он оказался возле него. На этот раз хозяина покорила его преданность:
— Что нам теперь делать, упрямый поганец? Куда нам направляться? Направо? Налево? Куда?
Цомби неуверенным взглядом уставился в какой-то столб. Собака не была совершенным представителем собачьего племени. Пес имел много хороших качеств, в частности отмечался умом, в самом деле несравненным, вместе с тем почти полностью был лишен нюха; он никогда не тренировал его, так как считал весьма грубым и весьма специфически собачьим. Малыш когда-то согласился с ним и даже никогда не ставил в укор. И вот теперь…
— Что будем делать, Цомби? Разве не видишь, что никто нам не поможет?
Цомби все-гаки на какую-то минуту превратился в полицейского собаку, но просто так, для формы, лишь бы никто не подумал, словно он не хочет поискать правильной дороги, так как нюх его был развит только в трех направлениях: на кота, на пищу и на Тика.
— Ну? Нашел что-нибудь? — нетерпеливо спросил Тик.
Собачья морда была такая растерянная, что парень вторично даже не переспрашивал.
Так они и стояли вдвоем возле моста, подавленные и несчастные, словно нищие из давних немилосердных времен, как неожиданно обоим показалось, что вдали слышится какой-то шум. И в самом деле, там что-то виднелось. Через пять минут томительного ожидания они увидели подводу, а еще через пять минут подвода остановилась возле них.
— Добрый день! — сказал Тик, сопровождая свои слова очень вежливым жестом. — Не знаете ли вы, какая дорога ведет к Черной пещере?
