Рыцари былого и грядущего. Том 1 - [226]

Поэтому же ему не приходило в голову убить Пьеретту. Он стал бы убийцей в собственных глазах, то есть продемонстрировал бы свою финансовую несостоятельность. Только благодаря Пьеретте его схема продолжала являться финансовой. Нотариус, который иногда использует убийц и убийца, который иногда использует нотариусов — это совершенно разные люди.

К тому же без Пьеретты он остался бы совсем один — ни поговорить, ни посоветоваться было бы не с кем. Его супруга не знала всех подробностей его схемы, он не говорил ей, что приказал убить отца, брата и слугу. Она, конечно, догадывалась, но старалась об этом не думать. Думала лишь о том, что её мечта сбылась — она с ним.

Душу Жана глодал маленький червячок — цепочка, которую он выстроил, была сложновата, а потому могла легко оборваться во многих местах. Не было в ней элегантной финансовой простоты. Но червячок понемногу затих — нигде не оборвалось. Он выручил без малого 9 тысяч ливров, через несколько дней они отбывают в Ломбардию. Всё срослось. Несколько раз к нему подходили грубые провенские тамплиеры, требуя отдать долг за покойного тестя, и угрожали судом. Он снисходительно объяснил им, что к кредиту Жоффруа не имеет никакого отношения, и обратное — не доказуемо. Это будет очевидно для любого суда — на момент получения кредита, он не принадлежал к семье сержинцев, с Жоффруа не был даже знаком и не может нести ответственность за его действия. Про тамплиеров Жан уже забыл.

Ему нужен был надёжный корабль с надёжным капитаном. Он собирался отправиться в Марсель пока без денег, зафрахтовать корабль. Если бы он поехал в Марсель сразу с деньгами, в порту пришлось бы провести, возможно, несколько дней, а он уже хорошо знал этот гнилой порт и отнюдь не хотел, чтобы его серебро задержалось там хотя бы на несколько часов. Нет уж, когда он въедет туда, корабль уже должен ждать его у причала. Лишняя поездка до Марселя и обратно ему не очень улыбалась, но иначе нельзя.

И тут — неслыханная удача. В трактире, где он обычно обедал, гулял невесть откуда взявшийся марсельский капитан. Он рассказывал о своих морских приключениях на весь трактир. Жан подошёл к нему. Моряк, кажется, был не сильно пьян, с ним можно было договориться. Жан пригласил его за свой стол, морской волк сразу же продолжил травить свои байки. Жан терпел. Любая самая нескончаемая болтовня всё же короче, чем дорога в Марсель и обратно. В ответ на предложение Жана, капитан сказал, что через три дня отправится на свой корабль, они могут поехать вместе, и тут же продолжил свои сказки, видимо, обрадовавшись свежему слушателю:

— А ещё мне приходилось встречаться на Востоке с ассассинами. Жуткий народец. Наёмные убийцы. Ассассин может бросить свой золотой кинжал в противника, который стоит у него за спиной в 30-и метрах, не оборачиваясь, и всегда попадает точно в сердце. Тот, кого приговорили ассассины, считай, что уже мёртв. Знаешь, как они убили маркграфа Конрада Монферратского? В день его венчания. Конрад вышел из храма с молодой женой. Вассалы окружали его плотным кольцом. Вдруг он упал. Когда его подняли, из затылка и из груди у него торчали золотые рукоятки ассассинских кинжалов. Многих они убили в тот самый момент, когда нападения можно было ждать меньше всего. С ними никто ничего не может поделать. Живут ассассины высоко в горах в своих неприступных замках. Попробуй, достань их там. Но, говорят, что тамплиеры как-то сумели взнуздать ассассинов, словно дикого жеребца. Воистину, страшнее ассассинов только тамплиеры, эти кровавые монахи. Здесь у вас в Провене тамплиеры ходят, как овечки, а в Палестине все содрогаются от ужаса перед ними — там они сбрасывают свои овечьи шкуры и предстают в своём подлинном волчьем обличии.

До упоминания о тамплиерах Жан думал лишь о том, как бы ему отделаться от моряка-брехуна, деловая часть разговора с которым уже закончилась, но, услышав о хорошо известных ему «кровавых монахах», он начал слушать его с тревожным интересом, а тот продолжил:

— Тамплиеры снюхались с ассассинами и теперь вместе творят свои грязные делишки. Лучше не сердить ни тех, ни других, они друг за друга стоят горой. С ними ни о чём не возможно договорится, у них на всё один ответ — смерть. Про главного ассассина, которого зовут Старец Горы, рассказывают. — капитан вдруг замолчал и изменился в лице. Он сидел лицом к выходу и Жан тоже обернулся, чтобы увидеть то, чего так испугался капитан.

В трактир зашли двое. Один — в чёрной тунике с красным крестом — сержант храмовников, другой являл собой зрелище весьма необычное для Провена. Длинные, белые восточные одежды, на голове — зелёная чалма, лицо мрачное и жестокое. Эта парочка присела за столик недалеко от Жана и его собеседника, спросив кувшин вина. Капитан молча смотрел в стол. Потом вдруг вскочил и сказал Жану: «Мне пора. Через три дня встречаемся здесь и сразу же — в Марсель».

Моряк исчез. Жан не нашел в себе силы подняться. Страшная догадка закралась в его сердце. И тут он увидел, что мрачный сарацин смотрит на него, не отрываясь. Жан покинул трактир, словно во сне, нетвёрдой походкой, стараясь смотреть только себе под ноги. Всю дорогу домой ему очень хотелось обернуться, но он не смел. Уже у самых ворот дома он всё же обернулся. Сарацин стоял в десяти шагах и смотрел на него в упор — взгляд был тяжёлым, неподвижным, не выражающим никаких чувств. В нём было что-то от безликой неодушевлённой стихии, которая несёт беду без гнева и ненависти, просто потому что существует.