Рыцари былого и грядущего. Том 1 - [179]

Когда в рукопашной ты выхватишь меч — вполне возможно, прочитаешь в глазах противника усмешку, но уже после нескольких взмахов ты увидишь в его глазах ужас и полную растерянность — ведь у него нет навыков противодействия такому оружию. И тогда разом окупятся все неудобства, которые причиняла тебе необходимость иметь при себе меч. Противник, столкнувшись с группой спецназа, вооружённой мечами, может быть даже сочтёт вас сумасшедшими, но и это вам на руку: сумасшедших очень боятся именно потому, что не знают, что от них ждать.

Итак, подведём некоторые итоги. Во-первых, применение мечей в современном рукопашном бою оказывает на противника тяжелейшее психологическое воздействие. Во-вторых, у противника заведомо отсутствуют навыки противодействия такому типу холодного оружия. Он не знает, как ставить блок против меча, как уворачиваться от ударов мечём, его представления о максимально допустимой дистанции с противником совершенно не учитывают применение метрового клинка. В-третьих, в современном бою противник никогда не имеет защиты, способной выдержать удар мечём. А про то, что есть «в-четвёртых» и «в-пятых» ты сам мне расскажешь после первого же своего боя. Добавлю только, что некоторые наши современные противники сами используют мечи. Такие встречаются чудаки, что обхохочешься. Этим и вовсе невозможно противодействовать без хорошего клинка.

— А кто-нибудь ещё в наше время использует мечи в рукопашном бою?

— Посмотри в фильмотеке «Секретум Темпли» японские фильмы, например, про вторую мировую. Ты увидишь вполне современно по тому времени экипированных японских солдат с самурайскими мечами на поясе. Ты увидишь так же боевые ситуации, в которых наличие меча давало японцам существенные преимущества. Посмотри фильмы про якудзу наших дней. Увидишь схватки на мечах на улицах современных японских городов. Для якудзы меч — оружие чести. Для тамплиеров меч является оружием чести куда в большей степени, чем для японских бандитов.

Мне доводилось так же держать в руках оружие немецких диверсантов времён второй мировой и среди прочего — весьма приличный клинок, что-то среднее между длинным кинжалом и коротким мечём. В фильмах у немецких парашютистов ты такого оружия не увидишь, но оно у них было, хотя и не у всех, конечно.

И сейчас тоже — редко, но встречается.

— Убедили. А я, сэр Эдвард, хотел с вами об экономике поговорить.

— А разве мы говорили не об экономике? — Лоуренс слегка поднял бровь, как разочарованный воспитатель, убедившийся, что ребёнок ни слова не понял из сказанного. Андрей, уже хорошо знавший, что в разговорах с его наставником надо всегда быть готовым к самым неожиданным сюжетным поворотам, от такого заявления всё же стушевался, чем, кажется, вызвал у Лоуренса ещё большее разочарование. Впрочем, британец редко давал возможность понять, насколько выражаемые им чувства на самом деле ему присущи. Глаза Лоуренса неожиданно потеплели:

— Финансовые схватки требуют от хорошего банкира примерно тех же психологических качеств, что и от хорошего воина. В основе так же лежит прогнозирование действий конкурента-противника. Банкир обычно просчитывает допустимую степень риска в тех или иных операциях, как правило, не сомневаясь, что конкурент никогда не пойдёт на неоправданный риск. И вдруг он видит, что конкурент не останавливается ни перед чем, вкладывая в скупку акций суммы, превышающие стоимость всех его активов и уже готов отнести в ломбард последний костюм, готов пойти на неизбежное банкротство, только бы, даже ценой собственного краха, раздавить конкурента. На финансовом рынке так себя не ведут, подобная тактика вселяет ужас в конкурентов, а, начиная нервничать от полного непонимания происходящего, конкуренты, как правило, делают достаточно глупостей, воспользовавшись которыми можно сломать им хребет.

Иногда мы предоставляем огромные кредиты фирмам, в которые никто не готов вложить даже шиллинг. Подобного рода эффектные, но, на первый взгляд, абсолютно бессмысленные действия, сначала смешат конкурентов, потом начинают пугать. В поисках прагматичного объяснения наших действий они ищут несуществующие экономические связи между нашим банком и этой фирмой. Их сверлит неотступная мысль: «Так не бывает». Потом, кое-как объяснив для себя наши действия, они бросают огромные ресурсы на разрушение схемы, которой нет, и таким образом становятся финансово-уязвимыми, чем обязательно воспользуемся если не мы, то другие их конкуренты, тут же радостно выкатывая векселя на суммы в тот момент нереальные для банка, который мы вынудили заиграться.

— А цель?

— На самом деле наши действия вообще не преследовали цели извлечения прибыли. Мы просто хотели поддержать очень хороших людей, а наши конкуренты могли предположить что угодно, только не бескорыстие. С той фирмой у нас вообще не было никаких связей, парни даже не знали о нас ничего, но мы о них знали не мало, причём — только хорошее.

— Но если так чудачить, то ведь и разориться не долго.

— А если ходить парадным шагом на пулемёты, долго ли проиграть? Кстати, видел бы ты количество нолей в сумме прибыли нашего банка, которую мы в конечном счёте получили, благодаря тому кредиту. Совершенно шальная финансовая операция обернулась большой выгодой.