Рыцари без страха, но не без упрека - [21]

Когда происходили эти события, у императора и канцлеров было траурное настроение: они своими глазами видели, что против них выступил в поход сам Катамаранов.

– Чур, Гаскон, мы больше не играем, – сказали канцлеры императору. – Мы пас, лапы кверху! Перед Катамарановым нам не устоять. Шмелёва нам не страшна, но, если нам дорогу перебегает Катамаран, сам понимаешь… Где нам с ним тягаться? И кулаки у него – ой-ё-ёй! Прими нашу отставку, Гаскон. Поиграли – хватит!

Влад тоже был расстроен вмешательством Катамаранова. Если честно признаться, игра в Лабрадорскую империю уже начинала надоедать. Надо было придумать что-то другое… но что? Вдобавок родители первоклассников выступили против этой игры. Да и его собственная мать просила его, умоляла: «Довольно, прекрати, хватит с тебя жалоб!» И если бы не Шмелёва с Катамарановым, он бы и сам на днях закрыл бы эту свою Лабрадорскую империю на замок. На висячий. Но уступить Шмелёвой и Катамарану, который перед тем, как пойти в первый «б», сказал ему: «Всё. Песенка твоя спета. Тоже мне, хо-хо, император! Нашёл кем быть!»?

– Ну-с, какой же наш будет ответный ход на их шмелёво-катамаранский выпад? – весело спросил Влад, делая вид, что ничего не слышал ни про какую отставку.

Андрюшка и Вася по привычке переглянулись между собой: он что, совсем уже ничего не понимает? Бороться с Катамараном за первоклассников? Да пропади они пропадом… это с одной, конечно, стороны. А с другой – всё-таки жалко: столько всего напридумывали, сделано столько, такие рыцари уже почти воспитались! А вот погосподствовать над ними так пока и не удалось (это подумал Вася): Влад не дал.

– А может, парочку эту отдубасить как следует – втроём-то мы с ними справимся! Чтобы знали, как нам дорогу перебегать? – спросили канцлеры решительно, уже воспрянув духом.

– Да вы что?! Отдубасить… Да где же ваши рыцарские правила? Тут надо искать что-то другое. У нас будет состязание умов.

– Состязание? Умов? – переспросил Вася. – Всегда ты скажешь такое… что обыкновенному человеку и в голову никогда не придёт!

– А что ему придёт? Ну-ка покрутите своими шариками-роликами.

Канцлеры послушно покрутили шариками и роликами подшипников, которые лежали у них в карманах.

– Катамаран и Шмелёва хотят нас задавить своим авторитетом, так? Но мы им не дадимся, так? Для этого… – сказали Андрюшка с Васей и оба замолчали. Это у них застопорились шарики и ролики в подшипниках, и мысль у них поэтому тоже не сработала. Зато удивительная мысль сработала у Влада.

– Мы создадим робота ВЛАДАНВАСА. Влад-Андрей-Вася. И посмотрим, за кем первоклассники пойдут.

– Долой! – послышалось из-за дверей. – Долой Катамаранова! И Шмелёву с ним вместе. Мы их не звали.

– Кажется, Егоза… – проговорил оторопело Андрюшка.

– Егоза и Лавр. Я различил их голоса, – сказал Вася.

И это было для всех самым непредвиденным обстоятельством, какое можно только придумать, и уже без всякого номера.

У КАЖДОГО СВОЕ ЧУДО

(Рассказ Наты)

– Не рисовать я просто не могу, даже не умею. Я когда сплю, у меня всегда под подушкой карандаш лежит и блокнот. Во сне мне часто снятся рисунки и всевозможные картины. Такие красивые они, что, просыпаясь, я хочу их нарисовать, но мне никогда не удаётся. Они забываются быстро, исчезают из памяти. Если бы мне удалось нарисовать мои сны, получилось бы, наверно, чудо.

Рисовать я научилась давно. А может, и не научилась, а сразу умела. Помню, взяла в руки карандаш и у меня получился круг. Всё на свете у меня было круглым. Буквы я выучилась писать, когда уже рисовала фигурки. Так все девочки делают. Может, и мальчишки, не знаю. Но они долго рисовать не могут. Например, Алик с Геошкой. Нарисуют одну линию – им уже скучно, сразу начинают вертеться, всех отвлекают.

А я рисую всё, что вижу. И даже не то, что вижу, а что мне хочется, что сама придумаю. Люблю рисовать движущиеся фигурки, идущие вдалеке. Мне хочется всё движущееся поселить к себе на лист бумаги. Но как всё движущееся дойдёт до моего листа бумаги, так начинает останавливаться. Движущееся превращается в стоячее.

Больше всего я люблю рисовать красками. Когда я рисую красками, у меня всегда праздник. Я люблю ультрамарин, краплак, охру жёлтую, сиену жжёную, кобальт синий… Все краски люблю с их названиями. Я за краски спасибо кому-то хочу сказать, кто их придумал. Но кому сказать – не знаю. Когда я красками рисую, я всегда про себя пою. Пальцы у меня делаются от веселья почему-то внутри щекотными, кисточка начинает сразу прыгать перед нужной краской.

Раньше я любила рисовать принцев и принцесс, осень и лето, первомайскую демонстрацию и салют. Сейчас мне нравится рисовать моих друзей и знакомых. У меня есть прошлогодние портреты всех ребят нашего класса. Вы же видели их. Портреты каждого в отдельности и всех нас вместе. Мы стоим там вокруг стола, а в центре – Клавдия Львовна в толстых очках.

Когда вырасту, не знаю: стану ли художницей. Вдруг мне понравится что-то другое? Но рисовать я никогда не брошу. Потому что хочу нарисовать всех нас, когда мы будем учиться в десятом классе. Интересно, мы все изменимся или останемся такими? У меня ведь будет с чем сравнить. Я опять всех нас нарисую по отдельности, а потом всех вместе. Я хочу, чтобы мы не расставались друг с другом. Но хотя так не бывает и мы потом расстанемся, на моей картине всё равно получится – как бы и нет, мы там навсегда будем вместе.