Рыцарь с железным клювом - [52]

Володя пробежал по дощатому настилу мостков и прыгнул в лодку Леньки почти что с разбегу, едва не перевернув ее.

— Ну, кошмарики! — недовольно прокричал хозяин суденышка, схватившись за края бортов. — Полегче, Бегемот Иваныч!

— Давай, жми! — скомандовал Володя, пристраиваясь на корме.

— Чего жми! — буркнул Кошмарик. — На дно ложись, а то увидит кто-нибудь из ваших конвоиров — не оберешься потом воплей. Меня в первую очередь прижмут за такое незаконное катание. Это я свободный, а вы — рабы.

— Кто раб, кто раб? — загоношился Володя, оскорбленный таким определением, но все-таки исполнил приказание Кошмарика, свернувшись калачиком на дне лодки, благо оно было сухим, только сильно воняло рыбой.

«Похоже, он на самом деле рыбалкой промышляет. Вот бы съездить с ним! — думал Володя, лежа на дне лодки и вдыхая его острый, вкусный запах. — А почему бы не съездить? Я теперь сам себе хозяин!»

— Давай вставай! — услышал он команду, сказанную все так же хмуро. Должно быть, Кошмарик все еще не мог простить «лагернику» удачи на раскопке дота, а себе — того, что осрамился в бою, а потом еще был столь слаб, что рассказал о настоящей цели добывания денег. — На веслах посидишь, а то нашел себе перевозчика дешевого. Натри-ка себе мозольки, поработай!

Володя с радостью поднялся из своего укрытия. Ему было не в тягость, а в радость поработать веслами, и он тут же взялся за них, уступив Кошмарику место на корме. Пересаживаясь, Володя успел взглянуть на Ежовый остров, который не показался ему неприветливым, как раньше, и не выглядевший опустившимся в озеро динозавром, а обыкновенным куском земли с обыкновенным лесом. Володя даже удивился тому, как быстро произошло превращение. «Так зачем же я туда плыву? — растерянно подумал мальчик, налегая на весла. Ведь я собирался на Ежовый остров, чтобы превозмочь в себе страх перед ним. А теперь я не чувствую никакого страха. Может быть, мне нужны богатства, спрятанные в обломках фашистского транспорта? Нет, тоже не нужны. Наверное, я сижу в лодке затем, чтобы доказать себе, что я свободен и мне наплевать на всякие там правила. Может быть, может быть. Ну что ж, сплаваю туда и назад вернусь. Так, прогуляюсь!»

Володя сидел спиной к острову и лицом к удаляющемуся берегу с лагерем, где оставил он свою несвободу. Оттуда неслись репродукторные звуки надоевшей до чертиков ламбады, противные и сладкие, и с каждой минутой они слышались все невнятней и тише, и Володе казалось, что он узник, долгие годы готовивший побег из тюрьмы, этакий Эдмон Дантес, бежавший из замка Иф, и воля для Володи воплотилась сейчас и в ярком солнце, и в спокойной воде озера, и в этой лодке, и даже в Кошмарике.

Володя греб уже около получаса и порядком устал. И странно: чем дальше удалялся он от берега, чем ближе приближался он к Ежовому острову, тем сильнее менялось его настроение. Володя не видел острова — Кошмарик иногда командовал ему, каким веслом грести сильнее, и Володе не нужно было смотреть вперед, — но будто с каждым гребком он ясно ощущал спиной, затылком приближение чего-то тяжелого, что наваливалось ему на плечи. Странно, однако, от ощущения свободы, пронизывающего Володю еще совсем недавно, не осталось и следа. Напротив, он чувствовал новую, еще более сильную зависимость, теперь уже настоящее порабощение, точно он попал в плен к какому-то ужасному чудовищу, которого нельзя было пугнуть, как пугнул Володя Петра Ильича. Договориться с этим новым властелином было трудно, просто невозможно, и властелином этим, Володя знал, был Ежовый остров.

Поглядывая на Кошмарика, вальяжно развалившегося на корме, Володя замечал, что и Ленька часто ерзает, с каким-то беспокойством смотрит на наезжающий на лодку остров, вздыхает. Ему, похоже, тоже было не по себе, только пожаловаться «лагернику» на свою тревогу он бы никогда не решился.

— Что, боишься? — спросил Володя вдруг, чтобы хоть как-то подбодрить себя, но Ленька, почувствовав, что попали в самое яблочко, ответил так:

— Ты давай греби, греби! Левым, левым больше! Причаливать будем!

И полез на нос лодки, загромыхал цепью, а через полминуты лодка ткнулась в каменистый берег, заросший густыми кустами. Володя повернулся лицом к берегу, где метрах в пяти от воды уже росли сосны.

— Ну так что, вылезать-то будем? — как-то нерешительно, будто сомневаясь в необходимости посещения острова, спросил Володя.

Ленька разделял нерешительность Володи, потому что хоть и держал цепь в руках, но спрыгивать на берег не спешил, и Володя подумал, что Кошмарик вспомнил, как загудела у него под ногами земля, когда он попытался вступить на остров.

— Ну, охота, так вылезай... — предложил Кошмарик. — А я с лодки на тебя посмотрю.

«Да что случится? — сказал сам себе Володя. — Ну и пусть гудит там себе это гудило. Наплевать!» И, взяв из рук Леньки конец цепи, он спрыгнул на берег.

— Давай вылезай, все в порядке! — радостно сообщил Володя, с облегчением почувствовав, что он стоит на острове и ничто не издает ни единого звука. — Да лопату не забудь! Сейчас пойдем искать твой транспорт.

Кошмарик с опаской вылез из лодки, немного поприседал, то ли разминая затекшие ноги, то ли проверяя, не загудит ли что-нибудь поблизости. Володя тем временем подтянул лодку на берег и привязал цепь к толстому кусту можжевельника.