Рыцарь прерий - [17]

Женское хихиканье, донесшееся из угла комнаты, привлекло его внимание к кучке перешептывавшихся поселян. Судя по косым взглядам в его сторону, предметом пересудов был он сам. В числе прочих Джеффри узнал пассажирок фургона: к ним присоединилось несколько недовольных мужчин, стоявших в вызывающих позах.

– Садитесь, Джеффри.

Джульетта изящно махнула рукой в сторону табурета с такими тонкими выгнутыми ножками, что Джеффри ни за что не решился бы доверить ему свой вес, будь он в доспехах. Он и так опустился на него с крайней осторожностью, сжимая рукой край стола, чтобы не упасть, если табурет его не выдержит. Если эти люди собрались посмотреть, как будет падать рыцарь, их ждет горькое разочарование.

Джульетта суетилась вокруг гробницы.

– Еще пара минут – и я подам вам кофе и чего-нибудь поесть.

Случайно задев рукой водяной сосуд, она вскрикнула: судя по тому, как она сунула кончики пальцев в рот, можно было подумать, что она их обожгла, хотя даже дурню было ясно, что огня поблизости нет.

Один из мужчин вышел вперед, крепко держа за воротник отрока Робби, который осмелился быстро улыбнуться Джеффри.

Мужчина кинул на гостя вызывающий взгляд.

– Скажите, зачем вы приехали, сэр?

Мужчина назвал его «сэр»! Наконец-то нашелся человек, обратившийся к нему подобающим образом! Джеффри не забыл, что должен быть настороже, но постарался найти нужные слова для ответа.

Однако не успел он ничего сказать, как маленький Робби пискнул:

– Я же сказал, па. Он рыцарь.

И за то, что ребенок сказал правду, отец хорошенько его встряхнул.

– Никакой он не рыцарь, я же тебе говорил! И он еще раз встряхнул ребенка.

– Мистер Уилкокс, пожалуйста, не надо! – прошептала Джульетта. Хотя остальные недовольно хмыкали, но больше никто не осмелился упрекнуть вечно всем недовольного мужчину за его неподобающее поведение.

Отец имел полное право обращаться со своим сыном, как ему вздумается, но в груди Джеффри зажглась искра ярости. Взбучку еще можно было бы считать заслуженной, если бы сам отец не обратился к Джеффри, используя слово «сэр». Встряхнув мальчика, Уилкокс показал неискренность собственной показной вежливости, и, что еще хуже, он сделал неприятное Джульетте. Такое нельзя было спустить с рук.

Джеффри вскочил с табурета, который подтвердил свою ненадежность, завалившись на пол. Не обращая внимания на грохот, Джеффри устремил на Уилкокса самый суровый взгляд, на какой только был способен.

– Будь со мною мой меч, я за такое оскорбление вонзил бы его вам в грудь.

Он не знал, правильно ли произнес все слова, но, похоже, поселяне без труда поняли его угрозу. Женщины и дети ахнули в один голос и уцепились друг за дружку, трусливо попятившись к стене. А мужчины повыхваты-вали из-за поясов трубки с костяными ручками вроде той, которую так высоко ценил капитан Чейни, и повернули их дырки в направлении сердца Джеффри.

Джульетта встревожилась.

– Прекратите сейчас же, слышите! Разве вы не видите, что после удара по голове он совершенно не в себе?

Ее слова заставили присутствующих смущенно захихикать и замахать странными трубками. Джульетта вернула табурет на место и успокаивающе положила руку Джеффри на плечо. Тепло от прикосновения прошло сквозь ткань его рубашки, и в ответ на легкое нажатие Джеффри снова опустился на сиденье, не спуская сурового взгляда с Уилкокса.

– Он не сумасшедший, мисс Джей! Он просто немного сбит с толку. – Вперед пробилась Алма, прижимая к пышной груди какой-то шуршащий сверток. – Я сбегала домой за тем номером «Канзас трибюн», о котором вам говорила, – там, где написано про труппу актеров на гастролях в новом театре в Лоренсе. – Она положила пакет на стол и пододвинула к нему: – Посмотрите-ка, Джеффри. Тут написано про труппу актеров, и дата проставлена, ясно и четко: второе июня тысяча восемьсот пятьдесят девятый год, Канзас. Теперь вы все вспомнили?

У Джеффри на лбу выступил пот. Он непонимающе уставился на плоский, покрытый чернильными следами предмет, оказавшийся перед ним. В комнате вдруг стало тесно и душно – возможно, из-за того, что сюда набилось так много народа. Только этим можно было объяснить, почему в отсутствие очага или камина ему казалось, что поблизости пылает жаркий огонь.

Алма постучала длинным ногтем по одной группе значков – не менее неразборчивой, чем все остальные.

– Вот, Джеффри. Прочтите заметку.

Прочесть?! Разве эта плоская, хрупкая с виду поверхность – пергамент, заботливо обработанный церковными писцами? Разве Джеффри какой-нибудь монах, чтобы принять от них такое густо написанное и ничем не украшенное письмо! Разве уважающий себя рыцарь станет тратить свое время на ремесло, подобающее только немощным людям?!

Джеффри зажал край странного предмета большим и указательным пальцами и загнул угол, изумляясь послушности материала. Он никогда не видел ничего подобного, и от этого его охватило острое отчаяние. Сколько еще непонятных предметов возникнет перед ним? Сколько незнакомых людей будут глазеть на него, стараясь убедить в том, что он сошел с ума?

Его руку сотрясла сильная дрожь, от которой принесенный Алмой предмет разорвался с резким шуршащим звуком. Джеффри вскочил на ноги, и тонконогий табурет снова с грохотом упал на пол от его резкого движения. Рыцарь изо всех сил ударил кулаком по столу.