Рыцарь пентаклей - [18]

— А-А-А-А-А!!! — крестьяне-обозники ринулись следом за ними.

Даже лошади дёрнулись и принялись вырываться, добавляя ситуации ещё немного хаоса и ужаса.

Тиссур тихо ойкнул и упал, но в этот раз Орди подставил руки и поймал его. Воцарилась тишина — нереальная, прерываемая только скрипучими звуками, которые издавали прятавшиеся в траве кузнечики, и юноша понял, что остался в одиночестве. Впрочем, не в полном: давешний старик с трудом ковылял по полю, удаляясь от дороги.

— Уважаемый! — позвал Орди, стараясь не орать на весь лес, чтобы не вернуть разбойников. Дед обернулся, сделал большие глаза и ускорился. Юноша побежал следом.

— Всё нормально, дед! — молодой человек быстро догнал возницу. — Это шутка! Шутка это! Я фокусник!

Однако старик и слушать ничего не желал: упал на колени и молил о пощаде. Орди стоило больших трудов убедить его в том, что он не собирается никого убивать.

Когда они вернулись к телегам, отловив лошадей, которые уже отошли к обочинам и принялись жевать пыльный клевер, из высокой травы появились остальные обозники. Они смотрели с недоверием и не выпускали из рук дубины.

Пришлось объясняться.

— Да фокусник я! — твердил Орди в сотый, наверное, раз. — Фокусник! Вот смотри! — он достал из кошеля монету, поводил руками — и серебристый кругляш исчез в ладонях.

Прокатился изумлённый вздох, мужики стиснули дубины ещё сильнее, и юноша понял, что демонстрация возымела не тот эффект, на который он рассчитывал.

— Колдун! — нахмурился сивоусый дядька.

— Так! Стоп! Давайте по-другому! Никакого колдовства! Вот смотри, как это делается! — он продемонстрировал трюк в замедленном действии, крестьяне увидели, что монета исчезла в рукаве, и немного успокоились.

— А в рубахе что?..

— В рубахе фонарь, — Орди развернул ткань и показал Тиссура. Тот молчал.

— Тонкая, однако, работа, — сивоусый цыкнул и, протянув руку, зачем-то попробовал ногтем зуб древнего короля. Юноша внутренне сжался, опасаясь, что череп устроит истерику.

— Ах-ха-ха! — загоготал, наконец, сивоусый и хлопнул Орди по плечу так, что юноша едва не улетел на обочину. — А ты молоток! Как они все побежали-то! Ах-ха-ха-а! — смеялся он громко, сочно и чертовски заразительно, поэтому вскоре хохотали уже все присутствующие.

— Давайте на телеги опять, — неожиданно быстро посерьёзнел мужик. — Кто его знает, а ну как вернутся.

Получасом позже, когда о происшествии напоминали только взбудораженные голоса обозников, обсуждавших нападение, Тиссур толкнул Орди в бок:

— Хороший фокус с монетой.

— Спасибо, — кивнул молодой человек, которому неожиданная похвала от вечно недовольного черепа очень польстила. — Когда я сбежал из приюта, то прибился к бродячему цир…

— Мне это неинтересно, — перебил Тиссур. — Зато интересно другое: почему те грабители меня так испугались? Это тоже какой-то фокус?..

Юноша тяжело вздохнул.

— Я же говорил. Всё дело в том, что ты — летающий череп с фиолетовым глазом.

— Очень смешно, — саркастично ответил король. — А если серьёзно?

— А если серьёзно, — Орди повторил недавний вздох. — Ты же король. Наверняка, всё дело в этом.

5

Трактир затих лишь под утро — когда старик решил, что его обозникам уже хватит пива, драк и азартных игр, достал клюку и, колотя огромных детин по головам, погнал их наверх. Это было похоже на приют, где рос Орди, только дед обращался с крестьянами не в пример более ласково.

Орди повезло: все его попутчики экономии ради забились в одну просторную комнату. Свободного места не осталось даже на полу, и юноша смог, не вызывая подозрений, снять крохотную комнатку на самом чердаке: тесную и отданную на растерзание сквознякам. Зимой в ней невозможно было бы находиться, но сейчас, когда сладкий летний ветер задувал в многочисленные щели и дыры в крыше, спалось тут просто упоительно. Было страшно даже представить, какой ядрёный дух стоял в комнате, забитой обозниками.

Мешали, пожалуй, только комары, но и с этим юноша справился: поворочавшись на жёстком соломенном матрасе, он завернулся в шерстяное одеяло, оставив снаружи только нос. Вскоре зуд от соломенной трухи и колючего одеяла успокоился, и Орди задремал, слушая доносившийся с первого этажа стук сдвигаемых деревянных кружек и взрывы хохота.

Под утро стало ощутимо холоднее. Молодой человек проснулся от боли — икру свело судорогой. Сдержав вскрик, он вытянул ногу, помассировал больное место и перевернулся на другой бок, где увидел интересную картину. Тиссур завис перед мутным осколком зеркала и медленно вертелся, внимательно рассматривая отражение. Его качало от малейшего дуновения ветра: лишь каким-то чудом король всё ещё не упал обратно.

— Ужасное зрелище, — пробубнил череп и тут же, не удержавшись, скатился вниз, на свою кровать.

Орди стало любопытно:

— Почему ужасное?

— А сам-то как думаешь?.. — сварливо проворчал Тиссур. — Грязный, помятый, небритый. Выгляжу как бродяга. Самому противно.

Юноша молчал.

— И самое страшное, что я не смогу вызвать Вильфранда на честный бой, потому что даже ходить не могу! А если и вызову, то погибну! Как же быть мне? О, Боги, за что вы мне послали все эти испытания?..

Орди представил, как божества, вечно пирующие в Небесном Зале, на секунду отвлеклись и спрашивают друг у друга, кто такой Тиссур и за что они его наказывают.