Рыцарь короля - [11]

Он сел на кровать, не отрывая глаз от Блеза, но рука его протянулась к футляру с миниатюрой и закрыла его.

— А мы заключим пари, — ответил Блез в своем обычном тоне, — первый, кто захрапит, уплатит крону. Это условие заставит меня сдерживаться… Я могу и не выиграть, но проигрывать точно не намерен.

Они поболтали о пустяках. Никогда Блез не встречал столь обаятельного дворянина. Интересная внешность, чарующие манеры, блеск и остроумие де Норвиля делали его необычайно приятным собеседником. Обхватив одно колено сцепленными руками, он болтал, как добрый приятель.

У них обнаружились общие вкусы и общие друзья. Вскоре установилась такая степень взаимного доверия, при которой Блез смог без всяких угрызений совести заметить:

— Сестра сказала мне, что вы этим летом побывали в Англии…

И де Норвиль без тени смущения ответил, что да, действительно, дела монсеньора де Бурбона заставили его провести там шесть недель.

— Варварская во многих отношениях страна, друг мой, однако не без достоинств. Климат там плохой, еда просто отвратительна, манеры грубы… Но некоторые женщины, каюсь, очаровательны.

Он кивком указал на столик:

— Я видел, вы глядели на одну из них, когда я вошел…

— Изумительная дама, — сказал Блез, заливаясь краской.

Миниатюра была спрятана, но изображенное на ней лицо, словно наяву, стояло у него перед глазами. Он все время будто чувствовал присутствие третьего в этой комнате.

— И ни капли варварства, — добавил де Норвиль. — Она прошла хорошую школу при нашем дворе в Париже.

— Уж не помолвлены ли вы с ней? — Снова ссылаться на Рене было бы неблагоразумно.

Де Норвиль ответил вполне охотно:

— Да, и если позволят дела, мы вскоре обвенчаемся. Мы должны встретиться в Савойе, как только служба герцогу Бурбонскому даст мне свободное время… Даже браки должны пропускать вперед политику.

— Могу ли я, не нарушая политеса, осведомиться о её имени?

Де Норвиль почему-то вдруг подмигнул:

— Ах, мсье, при сложившихся обстоятельствах было бы неполитично открывать его. Вы уж извините. Право же, будь на вашем месте кто-либо другой, я чрезвычайно сожалел бы, что чужой человек видел портрет миледи… Вы знаете, — сказал он вдруг порывисто, с подчеркнутым чувством, — просто странно, какую симпатию я питаю к вам после столь непродолжительного знакомства.

Блез горячо подтвердил, что и он испытывает такое же чувство.

— А если уж меня тянет к человеку, — продолжал де Норвиль, — то разлучаться с ним совсем не хочется. И, если подумать, почему бы нам не видеться почаще? Я вот что имею в виду: так уж случилось, что я в хороших отношениях с монсеньором де Бурбоном и буду чрезвычайно рад услужить вам. Дайте-ка прикину…

Он взялся за подбородок, сосредоточенно свел брови и умолк на минуту.

— Придумал! Что вы скажете о командовании тридцатью кавалеристами и чине капитана в гвардии герцога? Разумеется, после завершения вашей миссии в кантонах. Монсеньор хорошо платит. Думаю, что мог бы обещать вам от его имени жалование пятьсот ливров в год плюс, конечно, обычные двадцать су за каждого кавалериста в месяц. Ну, как вам такое понравится?

— Святой Иоанн! — воскликнул Блез. — Вы это всерьез?

Он в изумлении уставился на де Норвиля. Предложение было более чем заманчивым: около тысячи ливров в год против его нынешних трехсот, да ещё чин и престиж. Его воображение воспарило ввысь: «Господин капитан!»

— Конечно, всерьез.

— Однако мой брат Ги… у него нет такого положения.

— За него не беспокойтесь. Он получит больше.

— Но захочет ли господин Бурбон — я хочу сказать, при теперешнем охлаждении между ним и королем… — Договаривать вопрос не было нужды.

У де Норвиля сузились глаза.

— Мсье де Лальер, вы заслуживаете откровенности. Не стану отрицать, что отношения между монсеньором и королем натянутые. Дело может дойти и до разрыва. Сами понимаете, в таком случае герцог не станет добровольно класть голову под топор. Отнюдь нет… Уж он постарается позаботиться о себе. И в этом случае предложение, которое я вам делаю, будет обусловлено тем, примете вы или нет сторону справедливости вместе с вашей семьей и другими благородными людьми, выступите ли в защиту правого и обиженного… Однако я буду несправедлив к вам, если осмелюсь даже предположить, что вы поступите иначе. Вы уже выразили свое сочувствие господину коннетаблю. Я считаю вас одним из наших.

Он обнял Блеза и взглянул на него по-братски.

— И, в конце концов, зачем сжигать мосты? Властители могут ведь и помириться. В любом случае его высочество по моему ходатайству даст вам под команду тридцать копейщиков. Ну как, мсье, по рукам?

Мгновенно Блез почувствовал, как, словно подхваченного быстрым потоком, его тянет в сторону раздора, которого он так страшился. Обаяние де Норвиля уже не казалось ему таким искренним — оно впервые насторожило его. Уж слишком оно было целеустремленным, слишком самоуверенным. Эта внезапная привязанность, эти блестящие предложения — зачем? Ему вспомнилась любимая пословица маркиза де Воля о том, что не так важны крючок и леска, как наживка. Ну что ж, он не будет спешить. Глубины, таящиеся под его внешней беспечностью, вновь взволновались.