Рыцарь её сердца - [54]

С таким же успехом он бы мог просто назвать ее шлюхой. Гриффин не понимал, как такое могло с ним произойти. Он и представить себе не мог Сибиллу в подобном свете. Очевидно, часть мозга, отвечающая за логику, была слишком занята историями о романтических похождениях леди Фокс. Но теперь это уже не имело большого значения, так как все ушло в прошлое.

Сибилла оказалась права, считая его лицемером и ханжой. Как много женщин он знал до Кейтлин? Его же тошнило от всех этих шлюх, которые возникали и исчезали в темноте ночей винных таверн, полевых палаток и роскошных борделей! По крайней мере Сибилла выбирала себе временных спутников по их характерам и манерам поведения. Джулиан не делал даже этого. И теперь его терзал стыд. Раскаяние. Злость. И замешательство.

Мог ли он теперь любить Сибиллу? Безусловно — нет. Настоящая романтическая любовь — та, которая последняя и навсегда, — выпестывается годами. Человек познается постепенно, любовь нужно выращивать, невзирая на возникающие препятствия. Возможно, что даже как раз ради этих препятствий.

Не так ли?

Но когда он постарался представить себе собственное будущее, будущее свое и Люси, откуда ни возьмись тут же появилась Сибилла Фокс. Он уже не мог понять, как дальше жить, не видя ее ежедневно. Эти мысли вносили дополнительное неудобство: не хватало дыхания, грудь казалось крепко стиснутой, и сжатое горло не пропускало воздух. Что уж говорить про мысль о том, что он, быть может, не увидит ее никогда?

Она обладает всеми данными, чтобы стать прекрасной матерью для Люси, даже не прекрасной, а самой лучшей. Ведь она сама стала жертвой самого отвратительнейшего обмана. И вдобавок как быстро она сблизилась с его дочерью. Как быстро проснулись ее материнские инстинкты, когда она услышала плачущего ребенка глубокой ночью!

И еще, конечно, бриллиантовые украшения.

Тут Джулиан почувствовал, что подобие улыбки чуть изогнуло уголки запекшегося рта.

Ведь только еще вчера он хотел поговорить с ней о Фолстоу, а вместо этого, возможно, удалил ее из своей жизни навсегда. И что она скажет ему теперь, когда отыщется? Быть может, вернувшись из Белмонта, она и не взглянет на него, а сама мысль о совместном будущем — пусть не сейчас, когда-нибудь — окажется навсегда стертой из ее памяти.

Потом начнется судебная тяжба, которая — в чем Джулиан и не сомневался — будет проиграна. Затем начнется жесткое противостояние между Сибиллой с одной стороны и королем — с другой. А он, разумеется, встанет на сторону монарха. Джулиан не сомневался, что Сибилла будет бороться за Фолстоу до последнего вздоха. В любом случае он ее никогда не увидит снова.

— Могу быть чем-то вам полезен, лорд Гриффин?

Сухой, безучастный тон, казалось, пилой прошелся по спине Джулиана, и, несмотря на то что он прекрасно узнал говорящего, еще даже не повернувшись лицом к старику, он все равно был удивлен появлению Грейвза из предрассветной темноты.

Старый управляющий подал Гриффину его дорожные перчатки.

— Да, благодарю тебя, Грейвз. Должно быть, я их обронил ненароком.

— Возможно, это произошло, когда вы швырнули их наземь, милорд?

Гриффин наградил старика коротким острым взглядом, но затем, словно смирившись, предстал перед ним с видом человека, ужасная судьба которого предопределена.

— Я рад, что ты здесь, потому что ты последний из тех, с кем бы я хотел поговорить. Вышло так, что леди Фокс покинула замок для… Послушай, может быть, у тебя найдется немного времени?

Грейвз неприязненно посмотрел на Джулиана:

— А ради чего я ожидал вас здесь, лорд Гриффин, как вы думаете?

Джулиан сделал шаг назад, позволив себе чуть поерничать:

— Возможно, чтобы убить? И похоронить меня еще до того, как хозяйка вернется?

Улыбка пробежала по лицу старого управляющего, однако он не позволил себе ни капли больше дозволенного.

— Где бы вы хотели поговорить, милорд?

Джулиан сделал неопределенный жест рукой с зажатыми в ней перчатками в сторону открытых дверей конюшни.

— Показывай дорогу, старина.

Первые полчаса езды из Фолстоу показались Сибилле самыми трудными. Она опасалась, что Джулиан Гриффин пустится в погоню. Но как только она оказалась под спасительной сенью деревьев и небо начало слегка светлеть, Сибилла приостановила Октавиана, дав ему возможность попить и отдохнуть от вязкой грязи.

Лес, чуть освещенный предутренним светом, постепенно наполнялся робким птичьим щебетом, и легкий ветер едва колебал молодую листву.

Отправляясь в Белмонт, Сибилла очень надеялась на познания сестры во врачевании. Выехав из замка, она ощущала лишь простую слабость в теле, которую можно было бы объяснить наступлением весны. Но нет, эта поездка была все-таки спонтанным побегом, давшим ей возможность прийти в себя и переосмыслить все, что произошло в ее жизни. Она бежала от Джулиана Гриффина раньше, чем он бы окончательно сломил ее, а обломки кровати, оставленные в ее спальне, подгоняли Сибиллу все дальше и дальше.

Да, он ревновал ее к Августу. И к Джону Грею. И ко всем остальным мужчинам, в связях с которыми по слухам и сплетням подозревал ее Джулиан. Похоже, в ревности он был неисправим.

«Нет других мужчин… Только я».