Рыцарь - [21]

Узнав у хозяйки кафе, где тут ближайшая гостиница, в которой можно переночевать и утром получить завтрак, она вышла с ним наружу, и оба неспешно побрели по улице. Мужчина более не произносил ни слова и даже не оглядывался по сторонам, как это он делал раньше.

– Ну, как вам в новой одежде? Удобно? – спросила она, чтобы завязать разговор. Но он ничего не ответил и насупившись продолжал тащить свой мешок, в котором находились его доспехи и бархатные штаны.

В гостинице типа «ночлег и утренний завтрак» свободным оказался единственный номер, и Дуглесс, заполняя формуляр, спросила спутника:

– Так вы все же продолжаете настаивать на том, что вас зовут Николас Стэффорд?

Хозяйка, стоявшая за невысоким барьерчиком, услышав эти слова, воскликнула с улыбкой:

– Ничего себе имечко – прямо как у того, в церкви! – И, беря в руку из лежавшей на стойке пачки открыток одну – с изображением церковного надгробия, – она получше всмотрелась в нее и добавила:

– Да вы с ним и впрямь очень похожи, разве что вы – малость поживее, чем тот! – Потом, засмеявшись собственной шутке, проговорила:

– Первая дверь направо. Ванная комната – за холлом!

Дуглесс повернулась к спутнику и внезапно почувствовала себя этакой жестокосердной мамашей, бросающей собственного ребенка на произвол судьбы.

– Ну, ничего, память к вам вскоре вернется! – утешила она его. – А эта дама потом скажет вам, где можно пообедать.

– Дама? – переспросил он. – И разве в такое время обедают?!

– Ой, ну хорошо! – отозвалась она в полном изнеможении. – Да: не «дама», а женщина и не «пообедать», а поужинать! Готова держать пари, что вы после того, как ночью хорошенько выспитесь, все живехонько вспомните!

– Я, сударыня, и сейчас ни о чем не забыл! – сказал он. – Но вы, надеюсь, не бросите меня: ведь только вам одной известно, как вернуть меня обратно, в прошлое!

– Ну да, а вы сейчас мне выдадите кое-что, проявив достаточную щедрость, верно?! Если уж вы согласились пожертвовать мне полсотни баксов, то… – Она не договорила, только сейчас, к своему ужасу, сообразив, что полсотни долларов – это всего-навсего около тридцати фунтов, а комната в гостинице типа «ночлег и завтрак» стоит никак не меньше сорока фунтов! Но что поделаешь – договор есть договор! – Ладно, – поспешила она добавить, – если вы дадите мне тридцать фунтов, то я тотчас же уберусь!

Пачка ассигнаций находилась у нее, и, отсчитав себе тридцатку, она вернула остальное ему.

– Монеты свои отнесите к торговцу! – посоветовала она. Потом глянула на прощание в его голубые глаза – с виду такие печальные! – и, пожелав всего наилучшего, вышла за дверь.

Однако, выйдя из гостиницы, она почему-то вовсе не испытала радости от того, что рассталась с Николасом, – скорее, у нее возникло ощущение некоторой утраты! Но она заставила себя расправить плечи и выпрямиться. Час был уже поздний, а ей еще предстояло найти себе ночлег, причем за небольшую плату. А главное – решить, куда же направиться потом.

***

Николас отыскал свой номер, расположенный справа от лестницы, и сначала пришел от него в ужас. Комнатушка была крохотной, с двумя маленькими жесткими кроватями без всяких пологов над ними, стены – совершенно голые. Однако при более тщательном осмотре он разглядел на них нарисованные краской маленькие голубые цветочки и подумал, что, будь тут кое-где бордюры да еще хоть какая-то упорядоченность в этих настенных рисунках, стены, пожалуй, смотрелись бы даже и недурно!

В комнате было окно с этими замечательными стеклами в нем, а по бокам свисали занавеси из какой-то пестрой ткани. На стенах кое-где висели картины в рамках. Тронув рукой одну из них, он почувствовал под пальцами стекло – такое прозрачное, почти совершенно незаметное! На картинках были изображены полуодетые женщины и мужчины с чрезмерно длинными волосами, заплетенными в какие-то невообразимые косицы!

Еще одна дверь закрывала платяной шкаф, но совершенно лишенный полок: вместо них внутри него по всей ширине проходила круглая палка, с которой свисали какие-то причудливой формы стальные крючки! И еще в комнате имелось что-то вроде шифоньера – он таких никогда и не видывал! В нем было полным-полно всяких ящичков! Николас попытался приподнять верх шифоньера, но тот не поддавался. Тогда он принялся вытаскивать ящички, один за другим, и это получилось – сработаны они были на славу!

Некоторое время спустя он принялся разыскивать ночную вазу, но ее в комнате не оказалось, поэтому он спустился по лестнице и вышел на задний двор в надежде обнаружить там уборную, но и там ее не было!

– Неужто за эти четыре сотни лет все столь уж изменилось?! – пробормотал он себе под нос, облегчаясь прямо на кусты роз. Пришлось опять немного повозиться с молнией и застежками, но в целом он, по его мнению, справился с этим достаточно хорошо!

– Я прекрасно обойдусь и без этой ведьмы! – сказал он сам себе вслух и пошел назад в гостиницу. Не исключено, что когда он пробудится завтра поутру, то обнаружит, что все происшедшее с ним было лишь сном, и сном дурным!

Внизу никого не было, и Николас заглянул внутрь большой комнаты, дверь в которую была открыта. Там стояла странного вида мебель, прикрытая сверху отличной выделки шерстяной тканью. Из-под нее ничего не виднелось – даже дюйма поверхности не было видно. Он уселся на это сиденье и, утонув в мягкости, вспомнил о матери, о том, что кости ее уже старые и хрупкие, и подумал: ей бы вот понравилось такое сиденье – мягкое, прикрытое сверху материей!