Рыбья плоть - [45]

— А, — начал он на манер Фархада, — мазь от комаров вы выдаёте?

— Да ты зови меня на «ты»! Что вы все про эту мазь? Далась она вам! А всё равно она от комаров не помогает!

— Как же не помогает? Всегда помогает!

Фархад тем временем уже вошел в раж и начал кипятиться:

— Мазь, мазь! Да я завтра этой мази, хоть бощку выпишу!

— Так надо выписать, — настырно стоял на своём Раф.

На этой ноте он закончил беседу и поспешил в свой вагончик. Там его дожидался бурильщик смены, которая сейчас была на вахте. Он оставил у пульта бурить своего первого помощника и пришёл вроде как на мирные переговоры. Пришёл договориться, чтобы не передавать друг другу «подъём», а работать «по чесноку». Звали его Абдуджамал Ферзилович, или просто Джамал. Бодрствующие помбуры устроили в вагончике балаган:

— Джамал, а вот правда, что в Туркмении ишаков используют вместо женщин, для секса?

— Да сколько хочешь! Я и сам по молодости делал это.

— Так ты нам расскажи, вдруг нам подвернётся случай, мы же должны знать, как это делается! — все сразу возбудились и подвинулись поближе к рассказчику.

— Ты знаешь, в мае после дождя он чистый! И вот тогда его можно…

— Да какие проблемы?! Можно из шланга помыть! — искренне стал рационализировать проблему помбур Бейгеши. В этом месте тему подхватил Вася, он рассказал:

— Когда мы стояли на юге Коми, у нас был помбур Кисель. Тот жил на квартире у старухи и приспособился козу бабкину в баньке «на шашлык» насаживать. Бабка просекла это и стала угрожать Киселю, стыдить его. А Кисель орал: «Зарежу я тебя бабка, зарежу!»

— Давай про дело поговорим, — прервал вечер воспоминаний Джамал Ферзилович, — будем как братья работать, друг другу помогать. Сегодня, я тебе помогу, завтра ты мне поможешь!

Раф сразу подумал: «Что-то не заладилось у сменщика! Восточную дипломатию навивает!», — но вслух сказал:

— Давай, будем как братья!

Они пожали друг другу руки, и Ферзилович заспешил на буровую:

Пойду, а то Фархад придёт, а меня нет. Орать опять будет.

Помбуры уже в карты не играли, они вели спор про подшивание валенок. Зима в тундре приходит быстро, опытные помбуры это знали и уже готовились, утепляли экипировку. Раф внимательно вслушивался в их разговоры, набирался опыта. Он ещё зимой на буровых не работал, только на летних практиках. Своим рассудком он понимал, что двенадцать часов отстоять без перерыва на отогрев — очень сложно. Особых костюмов для этого не выдавали, такие же телогрейки и валенки, как и в средней полосе Чем грелись помбуры — оставалось загадкой. Буровую для комиссии обтягивали вкруговую, от ноги к ноге, так называемой юбкой. Это был брезент, приколоченный на высоту шесть метров по периметру. Над головой была только вышка со своим скелетом. После приёмки буровой установки комиссией заполярный ветер рвал всю эту обшивку, а в образовавшиеся дыры свистел лютый сквозняк. Буровики думали: «Уж лучше бы совсем обшивки не было, чем такие сквозняки!»

Сейчас спор шёл, сколько умелец Сеня возьмёт за подшивание пары валенок транспортёрной лентой. Здесь расплачиваться деньгами с товарищами было не принято. Отдавали плату вахтами. Сеня подшивает валенки, а заказчик стоит за него вахту. Трудность искусства подшивки была в том, что кроме войлочной подошвы, поверх накрывали рабочую поверхность куском транспортёрной ленты, то есть плоского приводного ремня от глиномешалки. Прошивать такую подошву было очень трудно. Крючок для шитья делали из плунжерной пружины дизеля. Имел такие крючки только Сеня и никому их на время не давал, мотивируя тем, что когда-то ему крючок сломали. Вася предлагал отстоять, как оплату за подшивание валенок, одну вахту, а Сеня требовал две:

— Ничего, холода подопрут — торговаться не будешь! — говорил он.

Вася же аргументировал:

— Это раньше стояли за подшивку две вахты, когда вахты были по восемь часов. Сейчас одна вахта, как прежних полторы. Одна вахта — это будет в самый раз!

— Не-е-е, я не спешу, желающих много! — твердил Сеня.

В это время от буровой послышался равномерный гул дизелей. Это Ферзилович потянул на подъём. «Точно что-то у него не заладилось! — подумал Раф, — Пришёл дипломатию наводить, старый Дуст!»

Под рёв дизелей Раф стал засыпать, всё ещё слыша, как верховые торгуются за подшивание валенок.

Проснулся он опять от толчков в плечо:

— Э-э-э! Бурила! Ужин проспишь! Что-то ты только спишь, а жить-то когда?

— Жить на выходных будем! — ответил Раф, — Вы-то во время бурения дремлете на коробке скоростей, а я стою у рычагов, вы и не подмените!

— Так ты скажи! Нахим — он бурила грамотный, можно доверить! — сказал Вася-верховой.

— Ладно, проехали…

Весь разговор проходил по пути в столовую. В голове Рафа мелькнула страшная мысль:

— Пока учился, всё думал: «Вот закончу учёбу в институте, как устроюсь на работу — и сразу жизнь пойдёт у меня хорошая!» А что получилось? Буровая — столовая — спать! Жизнь, как у скотины! Надо что-то делать! Надо открывать, лично, месторождение и становиться знаменитым! Я же не ишак какой-нибудь!

В столовой Бабаяга разнообразила меню. Вместо макарон с тушёнкой сварганила вермишель. Вермишелинки были тонкие, алюминиевая вилка плохо их цепляла. Многие помбуры ели эту смесь ложками. Бабаяга затеяла опрос: