Рыбы поют в Укаяли - [51]
Среди гибельных болот и ядовитых кустов на берегах Укаяли встречается чудесный красный цветок. Индейцы называют его ситули. На стебле висит два ряда чаш величиной с ладонь, напоминающих по форме сплюснутые сердца. Эти сердца пурпурного цвета, такого яркого и густого, что, кажется, в сумраке леса они светятся. При виде этого чуда ты останавливаешься, пораженный, и начинаешь понимать, что стоит приехать сюда, на край света, хотя бы для того, чтобы увидеть цветок ситули.
Некоторые европейские нации все еще гордятся тем, что покорили мир высокой культурой, твердым характером и более совершенным общественным устройством; тем, что создали сложные философские системы и дальнобойные орудия. Правда, они отвешивают любезный поклон философии индусских браминов и древней культуре Китая, но на этом все кончается. Индию они всегда считали лишь драгоценной «жемчужиной» британской короны, китайцам навязывали опиумные войны, а вступление других народов на путь цивилизации благословляли и продолжают благословлять пулеметами.
Но вот белый человек приезжает на Укаяли, где живут индейцы племени чама. Эти почтенные пожиратели укаяльской рыбы весьма невысокого мнения об умственных способностях белого человека. Они полагают, что белая раса недоразвита, а белый человек — просто растяпа.
— Почему ты считаешь, что я глупее тебя? — спрашивает полунагого чама задетый за живое белый.
— Причин столько, сколько рыб в реке. Например, ты не умеешь как следует грести, — отвечает индеец.
— Это правда, я не могу грести так, как ты, но зато мы умеем строить пароходы.
Чама пренебрежительно улыбается:
— Скажи, часто ли приходят сюда пароходы?
— Примерно раз в месяц.
— Ну вот, а грести тебе приходится три раза в день. Что же важнее?
И действительно, в амазонских дебрях весло важнее.
Еще более чувствительные удары наносят белому встречи с женщинами чама. Привыкнув повсюду легко побеждать женщин, он встречает со стороны индианок чама глубокое презрение и терпит неудачу. Это тем удивительнее, что у женщин племени кампа, обитающего по соседству с чама, он имеет успех.
— Почему ты не хочешь отдать мне свою дочь в компаньеры? — спрашивает белый человек у чама.
Индеец, глава семьи, предпочитает не отвечать.
— Мне не хотелось бы обидеть тебя… — пробует он увильнуть.
— Говори смело, я не обижусь! — уверяет его белый.
— Ну что же, приятель, тогда я скажу. Мы знаем, что если наша девушка отдастся белому, то от этого родится глупый и ни к чему не пригодный ребенок. Кровь белого человека — нечистая. Но есть еще одна причина. Наши женщины вас не хотят, потому что от вас исходит дурной запах. Извини, приятель, но вы скверно пахнете…
И индеец еще плотнее закутывается в свою кузьму — эту разновидность самодельного мешка из хлопчатобумажной ткани, — так как укаяльские комары едят немилосердно. Кузьму соткала для него лет двадцать назад его мать, с тех пор он носит ее, не снимая и никогда не стирая. К чему стирать ее? Когда-то кузьма была белая, сейчас она грязная, серая. Лет через пять, когда она еще больше пропотеет, он окунет ее в отвар коры махагониевого дерева, и кузьма станет темно-коричневой. Такую кузьму индеец проносит до конца своих дней, ни разу не выстирав. Как видите, «чистота» и «запах» понятия очень относительные.
В верховьях Укаяли я постоянно соприкасаюсь с индейцами чама. Я знакомлюсь со многими из них, узнаю некоторые их обычаи. Они живут исключительно рыбной ловлей и обитают только по берегам Укаяли в верхнем и среднем ее течении. Ни в лесах, ни на берегах притоков Укаяли их не встретишь. В лесах охотятся индейцы кампа, воинственное племя, в страхе перед которым чама вынуждены прибегать к покровительству белых. Нынешние чама — не воины; еще больше, чем белых нахалов, они не любят войну.
Чама — низкого роста, коренастые, плотные, мускулистые. Черты лица у них явно монгольские, что может показаться подтверждением гипотезы ряда антропологов об азиатском происхождении некоторых индейских племен. Питаются чама преимущественно рыбой и бананами; из того и другого они готовят самые различные блюда. Так называемая патарашка, рыба, запеченная в пальмовых листьях, показалась бы лакомством и самому привередливому гурману. И утром, и в обед, и вечером они едят в огромных количествах чиапу — что-то вроде супа из бананов, размятых руками и сваренных. Очень любят водку из сахарного тростника, когда же ее нет, пьют масату — перебродивший сок юкки, которую женщины предварительно разжевывают.
Очевидно, рыба и бананы идут им впрок, так как чама почти не знают болезней и всегда пребывают в хорошем настроении. Это их отличительная особенность: всегда смеются, всегда веселы. Особенно интересно то, что они смеются даже тогда, когда с ними случается какое-нибудь несчастье. На белого это производит весьма странное впечатление; как на сумасшедшего, смотрит он на индейца, который больно поранил себе руку и хохочет. Их смех не похож на наш; он напоминает скорее ржание коня или хохот и мне кажется, что чаще всего — это иронический смех над самим собой. Чама — веселые индейцы.
