Рыбкин зонтик - [8]

— Ах да, извините… вопрос вот какой… он… Роман Васильевич… не говорил вам, что собирается куда-то уехать? Допустим, за границу?

— Нет, — категорически отрезала я, — насколько я знаю, никуда он не собирался!

— Ну и отлично! — обрадовался этот странный человек. — Просто замечательно!

— Не знаю, что вы нашли такого замечательного, — зло проговорила я. — Человек попал в аварию, лежит в реанимации — вы это находите замечательным?

— Что вы, что вы! — он замахал ручками. — Как вы могли подумать? Я вовсе не об этом!

— Ну наконец вы все выяснили? — Я сдерживалась уже из последних сил. Этот фальшивый человечек страшно раздражал меня.

— Все, все, почти все! — Он понизил голос и приблизился ко мне, как будто хотел посекретничать. — Еще только один совсем маленький вопрос…

— Ну, какой еще вопрос? — поторопила я его.

— Вы случайно не замечали… не находили у него… у Романа Васильевича… каких-нибудь билетов? На самолет, допустим?

— Вы что же думаете, я шарила по его карманам? — На этот раз я возмутилась всерьез. — Знаете что, если у вас нет более важных дел, то я собираюсь принять душ и поехать к нему в больницу! Так что я вас больше не задерживаю! — И я решительно двинулась к нему, собираясь выпроводить из квартиры.

Впрочем, он не стал упираться и сам скользнул к дверям, по дороге еще пробежав глазами по углам.

Я захлопнула дверь за этим странным гостем. Первым моим побуждением было протереть после него все, к чему он прикасался, — так неприятно было его поведение, что казалось, на всем осталась слизь, как после моллюска.

«В душ! — решила я после ухода скользкого типа. — Немедленно в душ! А уж потом я подумаю, кто же это приходил ко мне и чего хотел. Нужно надеяться на лучшее, Роман очнется и все объяснит…»

Но я вспомнила безликий неподвижный белый сверток, мумию, лежащую на больничной кровати, и невольно вздрогнула. И тотчас осознала, что я так и не знаю, что же все-таки случилось с Романом. То есть он попал в аварию, Оля сказала, что сильно разбился и обгорел. Но каким образом? Столкнулся с другой машиной? Налетел на дерево? Но Роман всегда очень осторожно водил машину, лихачить он не любил.

Как бы в ответ на мои вопросы зазвонил телефон. Я подскочила к нему одним прыжком, с ужасом думая, что звонят из больницы. Сообщить они могли только плохие вести. Но звонил Федор, интересовался, как и что.

Трясущимися губами я проговорила несколько слов, описала, в каком положении оставила Романа в больнице.

— Мужайтесь, — сочувственно заговорил он, — это тяжелое испытание, я знаю, но нужно надеяться на лучшее.

Тут, очевидно, до него дошло, какие банальные вещи он говорит, и Федор замолчал. А я взяла себя в руки и сумела задать ему несколько толковых вопросов насчет аварии. Он мало что знал, сказал только, что, по его сведениям, машина, которую вел Роман, не вписалась в поворот возле деревни Зайцево, а там шоссе проходит по крутому обрыву, и внизу довольно глубокий овраг. Машина со всего размаху проломила ограждение и рухнула в овраг, а больше он ничего не знает. Федор еще немного помялся и предложил мне связаться с его знакомым гаишником, чтобы выяснить у него подробности. Сама не зная почему, я согласилась. Очевидно, просто невыносимо было сидеть в четырех стенах и ждать звонка из больницы. Федор обрадовался, что может что-то для меня сделать, и отключился.

Я побрела в душ, потом заварила себе кофе покрепче и съела два тоста. Пока я решала вопрос, следует ли краситься перед походом в больницу, снова зазвонил телефон и Федор велел, чтобы я тотчас ехала на Литовский проспект, дом 98, там находится областное управление ГИБДД, по старому ГАИ, и спросила там капитана Сарычева. Он сегодня как раз дежурит, так что не откажется со мной побеседовать.

Капитан Сарычев оказался крупным мужиком с лохматой шевелюрой. Он сидел в кабинете и, по первому моему впечатлению, невыносимо скучал. Еще бы, субботнее позднее утро, погода отличная, светит солнышко, не так уж часто в нашем городе выдается такой замечательный денек, хоть и летом! А он вынужден проводить выходные в городе. Ну что поделаешь — служба!

Когда я сослалась на Федора, капитан заметно оживился и пригласил меня присесть.

— Ну что тебе сказать, — начал он по-свойски, — авария самая типичная. То есть, конечно, плохо, но на этом месте многие бьются. Вот смотри, — он начал чертить на листке бумаги, — вот тут дорога заворачивает, вот тут — указатель на Зайцево, там внизу — овраг, вот тут заграждение. Если ночью лететь не разбирая дороги, запросто можно врезаться в ограждение. А эта «Шкода», видимо, на очень большой скорости шла. Ну и… с размаху сломала ограждение и сверзилась в овраг.

Первой моей мыслью было, что Роман никак не мог лететь не разбирая дороги. Уж я-то знаю, как осторожно он всегда водил машину! То есть быстро, конечно, но ночью да еще в таком опасном месте он обязательно бы притормозил. Капитан поглядел мне в глаза и заметил в них протест и смятение.

— Ты не перебивай. Слушай дальше, — строго сказал он. — Значит, машина сверзилась и, надо полагать, загорелась. Но поскольку до этого неделю сильные дожди шли, то на дне оврага болотце такое образовалось, то есть воды много. И потерпевший чудом сумел выбраться из машины и в это болотце упал. То есть если бы не дожди… А так он огонь сбил. И машина не взорвалась.