Рыбка в мутной воде - [23]

Впрочем, бабка, похоже, права — вся обстановка дома Таньки Курилки указывает на постоянные пьянки. Да и Ванька-младший, сын Михеева и мой второй клиент, не скрывал, что его отец с сожительницей всегда любили выпить. И выпивки эти, по всей видимости, не были «тихими», то есть скрытыми от односельчан. Стало быть, вполне возможно, что есть еще кто-то, кто принимал участие в их попойках и… вдруг он (или они) что-то знает об исчезновении Михеева-старшего. Если бы мне удалось найти такого человека, у меня бы появился еще один объект для наблюдения или очередной беседы, которая, может быть, даст мне гораздо больше информации, нежели посещение семьи Вано. Ну а пока…»

Вспомнив о Вано, я сразу вспомнила и о том, что еще вчера решила поехать в упомянутую Ивановку и попробовать его там отыскать. Проблема состояла только в том, что я-то была здесь, а моя машина — на другой стороне реки. А деревенька вполне может оказаться очень далеко отсюда. Кстати, в конце концов там Вано может вовсе и не оказаться. Множество самых противоречивых мыслей толпилось в моей голове, но я все же приняла решение попытаться разыскать Вано, а потому вышла из Красного уголка, огляделась по сторонам и, приметив невдалеке женщину, направилась в ее сторону.

Подойдя поближе, я спросила:

— Скажите, а где находится Ивановка и как до нее можно, и можно ли сейчас вообще, добраться?

Женщина бросила на меня неопределенный взгляд и ответила:

— Ивановка? Да, можно, конечно. Это, пожалуй, единственное место, куда сейчас попасть можно без труда, — и она принялась рассказывать, что деревня расположена на той же стороне реки, что и Сухая Рельня, и дорога к ней идет через поле и через лес.

Наиболее интересной информацией для меня была та, что всего до Ивановки километров шесть-семь, не более. То есть село совсем рядом.

— Мы часто туда ездим, — с трудом выдирая корень какого-то растения из земли, продолжала тараторить женщина, — регулярно и зерно туда отвозят, ведь у ивановских своя мельница для помола имеется, так что они не бедствуют. Вот и сейчас туда как раз должен отправиться мой муж, — пояснила она как бы кстати. — Так что если тебе надо, то можешь поехать с ним, — заключила она.

— Ой, а можно? — обрадовалась я, как девчонка, каковой себя тут, в этом селе, в общем-то, и ощущала, несмотря на свой совсем не детский возраст. Впрочем, возможно, иногда и нужно хоть на время, но возвращаться в детство, чтобы окончательно не зачерстветь и не потерять вкус к жизни.

— Да, конечно, — улыбнулась женщина в ответ. — Пойдем, я тебя к нему провожу и словечко замолвлю.

— Спасибо, — поблагодарила ее я и направилась следом за женщиной к ее дому, намереваясь во что бы то ни стало посетить эту самую Ивановку и переговорить с Вано.

Как ни странно, но мужем разговорчивой женщины оказался не кто иной, как лодочник Рашпиль, который перевозил меня через реку. Так что просить за меня не пришлось. Едва мы только подошли к дому, возле которого Рашпиль грузил мешки с зерном на телегу, я окрикнула его:

— Здравствуйте, дед Рашпиль.

Мужчина обернулся и, увидев меня и собственную жену, без каких-либо эмоций на лице кивнул и произнес:

— Здравствуй, здравствуй, красавица. Никак куда надо, коль до меня пришла?

— Да в Ивановку она просится, — пояснила за меня жена.

— В Ивановку… — протянул Рашпиль. — Ну залазь, прокачу.

«Да, — мысленно улыбнулась я, рассматривая лошадь и понимая, что совершить очередное путешествие мне предстоит на доселе незнакомом виде транспорта мощностью в одну лошадиную силу — на телеге с запряженной в нее старенькой гнедой конягой. — Да, вот так мне еще не приходилось передвигаться. Но какие мои годы… Еще не все потеряно. И кто знает, какие еще сюрпризы ждут меня впереди».

* * *

Мы выехали за село. Гнедая кобылка с большим трудом тащила повозку. Колеса постоянно проваливались в сырую землю, грозя в любой момент завязнуть в глине. Тогда бы, даже приложив все имеющиеся и не имеющиеся у нее силы, эта лошадка не смогла бы вытянуть телегу. И неизвестно, на какое время мы могли застрять в очередной луже или рытвине. Но пока что нам везло.

Рашпиль, расположившись в передней части телеги, постоянно подбадривал кобылу:

— Ну, давай, давай, моя красавица! Давай, Серуха! Еще немного. Сейчас вот из лесочка выедем, а там полегче будет…

Я, поудобнее расположившись между мешками с зерном, молча наблюдала за окружающим нас пейзажем.

Сначала по обе стороны дороги, по которой мы ехали, попадались все те же деревья — хвойные вперемешку с лиственными. Расслабившись, укачиваемая неспешной ездой, я вела наблюдения за всем тем, что было вокруг. Сережки на осинах и трепетные листочки на белоствольных березах… Огромные многовековые дубы, многолетние сосны и ели… Жизнь в лесу шла своим чередом. Где-то сначала несмело, а затем более уверенно начал выбивать дробь дятел, доставая из-под коры лакомство. Рядом затрещала сорока. Что-то не поделив, вступили в драку воробьи.

Постепенно лес начал редеть, и вскоре мы выехали на открытое пространство. Лес остался позади, а впереди лежали бескрайние просторы — поля, покрытые яркой зеленью, далее пашни, над которыми поднимался легкий туман, а может быть, пар. Дорога действительно стала более ровной, и лошадка увереннее затрусила по ней.