Рыбка из «Аквариума» - [17]

Вот и сегодня, уходя на повышенной скорости от точки сеанса, Петр вспомнил свою первую встречу с преподавателем Академии, ставшим его любимым учителем и наставником. «Я, полковник Бубнов Виктор Степанович, — представился он новичкам, — служу полных 28 календарных лет, из них по четыре года в пяти странах, исколесил и другие. Владею тремя языками в совершенстве и изъясняюсь на итальянском и португальском. Я один из «слонов». Полагаю, вы уже знаете, что Академия — это консерватория для вас и кладбище для нас, преподавателей».

— Не очень сочетается, товарищ полковник. «Слон» и «консерватория», — заметил тогда старший лейтенант Петр Серко. — Ведь музыканту не скажешь: тебе слон на ухо наступил.

— Возможно, и не сочетается. Но для конспирации подходит. К тому же некоторым музакантам этот большой зверь все-таки на ухо наступает. Вот пример. Мой хороший друг проработал одиннадцать лет в трех странах под крышей дипломированного мидовца и вдруг, после одного из приемов в нашем посольстве, через весь зал крикнул коллеге: «Погоди, я еду с тобой, только шинель возьму!» Вот уже восемнадцать лет, как он здесь на правах одного из «слонов».

Петр и его лучший друг по Академии Родион долго пытались определить, который из «слонов» перестал быть разведчиком из-за «шинели», но толком так и не определили.

Теперь Петр, уже выскочивший на шоссе Пачука-Мехико и затерявшийся в веренице машин, вспомнил комичное приключение, случившееся на первом курсе на занятии у Бубнова. Полковник напомнил слова Архимеда: «Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар». И, пытливо оглядев аудиторию, почему-то обратился именно к нему:

— Что есть точка опоры в твоей будущей профессии, Серко?

— Хороший агент, товарищ старший преподаватель.

— А Ахиллесова пята?

Петр запнулся. Он явно забыл поучения Бубнова и, совершая над собой усилие, пытался вспомнить. Но, чтобы выиграть время, начал произносить: «Плохой агент…», но тут услышал чей-то шепот: «Дрожь в коленках».

— Дрожь в коленках, — автоматически выпалил он, и вся группа взорвалась хохотом.

Только тут память услужливо подсказала:

— Отступление от правил! Ложь Центру!

— Правильно, Серко. Зарубите себе это, кто где может. Ложная информация, непроверенные данные обесценивают вашу работу. Это первый шаг к провалу.

Когда Мишель въехал в город, было уже половина третьего ночи. Он еще раз тщательно проверился и затем, зная, что Пятый не спит, позвонил ему домой из автомата условными звонками. Первый — три гудка, второй — пять и. третий — четыре. Пятый не ответил, но погасил свет в гостиной и отправился спать.

* * *

В воскресенье Мишель и Кристина встретились на дневной мессе в соборе Иоанна Крестителя на площади Идальго в Койоакане. Скорее всего, строгая атмосфера, вынуждавшая прихожанина подтянуться, настроиться на общение с Всевышним, побудила Мишеля посмотреть на Кристину другими глазами. Строгий наряд ее, почему-то показавшийся Мишелю таким, какой носили в бывшей России директрисы женских гимназий, короткая стрижка смоляных до блеска волос, высокий лоб, плотные брови, изящно изогнутые над дымчатыми глазами, атласная кожа лица, полные, чуть подкрашенные губы и стройная фигура ни у кого не могли вызывать сомнений, что она красива.

После службы они уселись побеседовать на скамеечке сквера напротив собора. И теперь Мишель на деле убедился в правоте утверждения того «слона» из Академии, который поучал своих слушателей, что разведчица красивой наружности обычно уступает своей коллеге, пусть заурядной внешностью, но с умом. Каждый проходивший мимо мужчина, даже в паре с подругой, пялил глаза на Кристину. Это забавляло Мишеля, хотя то, что говорила в этот момент Кристина, слегка удручало его. Из ее слов выходило, что служба мистера Брука решила принять игру.

В понедельник, когда Мишель доложил Пятому все, что ему поведала Кристина, и свои соображения, тот почесал затылок и решительно заявил: «Я продумаю предстоящий с ним разговор. Похоже, бифштекс не желает жариться. А вечером давай, Мишель, прикатывай в наш любимый ресторанчик. В девять! Там продолжим разговор».

Действительно, Брук стал другим. Как только Пятый позвонил, американский «дипломат» с деловитым спокойствием стал излагать свои условия встречи и при этом, как потом рассказала Кристина, не потрудился даже прикрыть двери кабинета, но по внутреннему телефону позвонил кому-то и с улыбкой произнес лишь одну фразу: «Я разговариваю».

Однако Пятый это предусмотрел. Среди людей его резидентуры был баск — владелей небольшой автомастерской на тихой улочке Камелия, неподалеку от центрального вокзала Буэна виста. На углу улиц Камелии и Сарагосы стоял телефон-автомат, к которому секретно был подключен аппарат, находившийся в столе конторы мастерской и практически никогда не звонивший. Если кто-либо вел по нему разговор, телефон на улице автоматически отключался.

Пятый не спешил и в распахнутое настежь окно конторы наблюдал за тем, что происходит на улице. А там, в одно и то же время, с обеих сторон появились две машины с людьми. Пятый, говоривший в трубку, к которой было подключено устройство, искажавшее голос, заявил Бруку, что он подумает, позвонит завтра точно в этот же час, и прекратил разговор.