Ольга вцепилась в борт. Свет ослепил ярче прожектора. Неужели это ее золотая рыбка, словно жар-птица, улетела в свои дали?.. А за ней... рой серебряных пчел? Вихрь снежинок? Заметен звездной метелью незримый след. Смеющаяся свобода невозможного и неожиданного!
"Что это, что? Уж не косяк ли, освобожденный мною, взвился вослед моей летающей золотой рыбке?" Ольга не удивилась. Сейчас казалось возможным все.
- Ладно, хватит тебе. Сама понимаешь, рано или поздно, а попались бы вы. И то скажи спасибо, что тебя за делом застал, а не Ромку твоего, пакостника кучерявого. Я б ему кудри пораспрямил! - произнес сзади Акимов уже простым, человеческим, а не мегафонным голосом, и Ольге показалось, что голос этот доносится из-под, толщи воды, таким он был глухим, далеким и чужим здесь, в амурской тиши, и плеске волны, и поскрипывании весла, которому течением выворачивало уключину.
- Сеточку, главное, сюда... - бубнил Акимов, и он уже подцепил сетку багром и подволакивал ее мокрую тяжесть к борту своего катера.
Ольга тупо смотрела на черный, мокрый блеск сети, ползущей из лодки. "Значит, он ничего не видел? Значит, это мне показалось? Игра света?.." Слезы навернулись на глаза и вот уже поплыли по щекам. Едва давши волю первому рыданию, она так и зашлась, плача, как плачут до смерти усталые женщины, уж не по первопричине беды, а обо всем белом свете, обо всех, кто забыт, как она сама, и уже даже обо всех, кто умер, а пуще всего - о тех, кто жив.
- А, чтоб тебя! - хрипло вскрикнул вдруг Акимов, и Ольга, приоткрыв остекленевшие от слез глаза, увидела, как он ошалело крутит в темном воздухе багром. Она быстро утерла глаза еще колючими от чешуи, скользкими руками, но и после того не увидела ничего. Вот именно - ничего! А ведь только что на Акимовский багор был намотан бугорчатый жгутище сети. Сорвался? Этакий - да чтоб без всплеска? Да и не мог он сорваться с крючьев багра!
Ольга бестолково пошлепала ладонями по притопленному днищу своей лодки, пытаясь нащупать край сетки. Но только мокрое занозистое дерево встречалось ее усталым пальцам. Нет... меж ними приглушенно мерцали искорки: будто быстрые светлые улыбки поднимались из воды и вновь ныряли. Присмотревшись, Ольга различила в этом пересверкивании очертания своей сети. Но все тише и тише блеск, и вот уже пусто в лодке. Что-то успокаивающе шепчет Амур, медленно увлекая дальше, дальше Ольгину лодку от катера потрясенного Акимова:
- Эй, ты куда? А где?.. Нет, это как? Ни сетки, ни рыбы?.. Но ведь была же сеть, а, Олечка?! Была? А? И рыба была? Ну скажи, а то я уж совсем спятил с вами, браконьерами проклятыми! - стонал Акимов, и Ольге стало жалко его.
- Была, была, и сеть, и рыба, да отвяжись ты! - тихо сказала она, облокотясь на корму и не трогая весел.
- Куда? Греби ко мне! Ольга!.. Мотор - тьфу! - гад!
Катер оставался неподвижен.
