Рыбари и виноградари - [40]

Некогда было медлить. Спешно расселись по чёрным машинам и одинокой колонной помчались по пустынному шоссе. Фары высекали тоннель в беспросветном мраке. Сбоку скалы прикрывали звёздное небо, отчего казалось ещё темнее.

Марина шепнула:

— Декорация идеально соответствует сюжету. Ночь. Освобождённый президент. Группа сподвижников. Впечатлительные барышни будут падать в обморок. Неплохо бы ещё погоню, но обойдёмся без неё. Целее будем. Взрывы и диверсии нам ни к чему.

Искомый фрагмент недавнего сна вспыхнул в мозгу Максима.

— Нам надо сменить самолёт, — быстро выпалил он. — Ни наш, ни президентский не годятся…

Марина очень внимательно посмотрела ему в глаза и, ничего не спрашивая, поднесла к губам рацию. После короткого разговора кивнула.

— Самолёт сменят.

Максим был рад, что девушка не стала ничего уточнять. Не объяснять же ей бред про греческого поэта. Тем более что теперь, после того как всё решилось, он не был уверен в своей правоте.

Через час они оказались в знакомом аэропорту. Его вместе с Мариной первыми отвели в заднюю часть обычного «ТУ-134», где отдыхали после подвигов братья-аргонавты. Марина опять превратилась в деятельный смерч и отдавала приказы, одновременно говоря с кем-то по рации. В иллюминатор он видел, как охранники помогали нескольким женщинам выйти из машины. За ними показались две девочки, лиц которых не было видно из-за широких мужских спин. Но Максим был уверен, что это семья президента. В отдельной машине подъехал сам Горбачёв. Он улыбался, словно видел вокруг что-то забавное.

Рядом с Мариной вился какой-то тип, похожий на известного кинорежиссёра, но без своей обычной вальяжности и гламурной расслабленности. А может, это и был он?

Марина напористо втолковывала:

— Не похожи они на беженцев. Дайте ему свитер какой-нибудь вязаный и синяки под глазами нарисуйте. Человек же из плена возвращается, не с курорта. Да и девчонок как-нибудь пожалостнее изобразите.

— Понял, упустил, — тряс головой «режиссёр». — Закутаем в плед, типа холодно, а надеть в спешке было нечего.

— Хорошо, — согласилась Марина. — А эту сестрёнку-хохотушку вообще из кадра уберите. Испортит всё…

Максим видел, что Марина напряжена, хотя, казалось, всё шло неплохо.

— Ждёшь проблем?

— Конечно. Когда задействовано столько политических сил, трудно обойтись без неожиданностей. Обычно большинство гениально придуманных операций срывалось из-за нелепой случайности. Поэтому твоё везение необходимо.

«Что такое везение? — подумал Максим. — Может быть, из каждого момента времени, в котором мы находимся, веером расходятся вероятности того, что будет дальше? Там есть и благополучный исход, и самый неблагоприятный. Можно сказать, будущее соткано из этих нитей, а удача — когда ты выбираешь желаемый вариант развития событий. Но кому даётся право вытащить свою единственную нить из этой плотно сплетённой пряжи? И что происходит с оставшейся частью? Она самоуничтожается, распадаясь, как распускается вязаный свитер, из которого выдёргивают нитки? Или остаётся где-то в параллельной реальности, где другой „везунчик“ выбирает свой шанс? Может быть, право выбрать свой вариант будущего даётся „избранным“?»

Максим вспомнил евангельскую притчу о «званых» и «избранных», и вновь захотелось подискутировать с Богом. Сейчас он уловил в этой истории совершенно новый смысл. Иисус говорил, что приглашённые Богом «званые» на пир не явились, потому что у каждого нашлась уважительная причина не идти. Но ведь эти события в их жизни были даны им именно свыше. Кто-то в этот день женился, другой оформлял купленную землю. Получается, что Бог пригласил «званых», заведомо зная, что они не придут. А пришли другие, «избранные». «Много званых, но мало избранных». Всегда считалось, что воля «избранных» была — прийти на пир. Но ведь они называются «избранные», а не «принявшие приглашение». Не могли они не явиться, поскольку давно не ели, и не может голодный пропустить обед. Получается, что всё было подстроено. «Званых» позвали, но создали условия, чтобы те не пришли. А «избранных» выбрали по неведомому принципу, совсем не из лучших, а может быть, даже случайно. Тогда зачем нужны «званые»? Может быть, только для того, чтобы создать у «избранных» иллюзию свободы воли?

— Я тебя поэтому первым посадила в самолёт, — продолжала Марина. — Вдруг случай задержал бы тебя по дороге, а все бы оказались запертыми в этой консервной банке-ловушке. Лучше, когда ты рядом. Твоё везение хранит. Давай палец!

— Кто-нибудь ещё здесь знает обо мне? — осторожно спросил Максим.

— Конечно, нет. Только я.

Самолёт пошёл на разгон. Марина сжала его руку. Максим подумал, что зачастую проблемы случаются сразу после взлёта. Похоже, Марина тоже думала об этом:

— Если в нас ухнут какой-нибудь долбаной ракетой или взорвётся бомба, спрятанная в багажном отсеке, скорее всего, мы этого даже не заметим. Раз, мгновение темноты — и нас нет. Может, наоборот: чья-нибудь оторванная голова будет секунд десять падать вниз, таращить выпученные глаза и недоумевать, почему всё вертится. Дурацкое состояние, когда остаётся надеяться лишь на твою удачу.