Рыбалка в Пронькино - [115]

Когда Марк Септимий прочитал в одном из комментариев к Вульгате о временах проскрипций, о том как Сулла и его приспешники при одобрении и содействии всех римских граждан, не гнушаясь и помощью рабов, убили и ограбили представителей знатнейших римских семей, его от омерзения дважды вырвало мясом пойманной полчаса назад и с аппетитом съеденной крысы.

Как и предполагал Марк Септимий, Сулла так и не простил Марию, что тот вольно или невольно помог ему выдвинуться и сделать первоначальную карьеру на пленении Югурты, а также путём женитьбы на племяннице того же Мария. Узнав трагический финал противостояния Суллы и Мария через две с лишним тысячи лет, Марк Септимий окончательно утвердился во мнении что делать добрые дела можно только людям неблагодарным и неумным, не умеющим в должной мере оценить чужую помощь, и поэтому не живущим в состоянии перманентного стыда от сознания того что к процветанию их привели не их собственные заслуги. А это значит, что у них никогда не появится желание отомстить за это невольное унижение своим благодетелям.

Такие люди как Сулла с бесчестной звериной душой целенаправленно разрушают общественную мораль, чтобы заставить граждан пресмыкаться перед собой, усматривая в этом главнейший залог своего величия. Они не понимают, что трусливая и жадная толпа, подобострастно преклоняющаяся перед диктатором, а позднее перед императором и его бессильным иудейским богом вкупе с его злосчастным сыном, распятом на римском кресте, не сможет защитить их от варварских набегов.

Марк Септимий ни секунды не сомневался, что гнусный самозванец, объявивший себя сыном иудейского бога и имевший самое прямое отношение к падению Рима и исчезновению его народа с лица Земли, был рождён какой-нибудь голодной иудейской шлюхой, которая переспала с римским легионером за пару лепёшек из его пайка. Если бы это на самом деле был сын бога, то этот бог должен был проявить свой гнев и могущество и жестоко покарать как иудеев, выдавших его римлянам, так и римлян, казнившим его на том самом кресте, которому теперь поклоняются одичавшие и утратившие разум несчастные варвары последних времён. Но судя по тому, что проповедовал несчастный ублюдок, боги несомненно отняли у него разум. А ещё раньше, как ни печально, они отняли разум у римских граждан. Как любили говаривать старые легионеры, много повидавшие на своём веку, sic transit gloria mundi…

Толян был бы весьма удивлён если бы узнал, что в глубокой древности матёрые воины, изрубцованные в боях и много повидавшие на своём веку, понимали эту пословицу именно так как она звучала в его вольном переводе: «хуй поймёшь чё вокруг творится, когда вся жизнь по пизде пошла»…

По небу волчьей стаей бродили облака, время от времени хмуро заслоняя солнце, и тогда легкий порыв ветра шевелил траву, в который лежал Марк Септимий.

Калитка заскрипела, и во дворе прошаркали шаги. Никита Сафонов уселся на крылечко рядом с Ванькой. В руках у него было что-то завёрнутое в лопухи. Септимий внимательно наблюдал за варваром из травы. Никита развернул лопухи и поставил рядом с собой большую широкогорлую банку, прикрытую выщербленной эмалированой крышкой от давно сгинувшей кастрюли. Стеклянная посудина глухо брякнула о деревянное крыльцо.

— Вот огурчики недавно засолил, попробовать тебе принёс.

— Крепенькие?

— А чёрт его знает, сам ещё не пробовал. Одному не интересно.

— Вот его-то зазря поминать теперя лучше не стоит. — опасливо проговорил Ванька, запустил руку в банку и, выудив двумя пальцами из мутноватого рассола кривой огурец, истово захрустел.

— Кого зазря поминать? — поинтересовался Смычок, тоже жуя огурец. — Ничего, хороший, только горчит чуток.

— А мой вроде не горчит… Ну чёрта поминать, кого же ещё! Не поверишь мне, Никита, у меня зубы новые отрастают! Старые все повыпали. Вот глянь! — Ванька с таинственным видом вынул из кармана жёлтый подгнивший клык. — Это последний старый вчерась выпал. Всё после чертячьего укола. И борода с усами в рост пошла. И у тебя, я гляжу, макушка уже не голая.

— Так чего ты тогда такой хмурый, Вань?

— А с чего бы мне радоваться?

— А чего ж не радоваться? Неделю назад ты совсем помирал, а сейчас живой и молодеешь. Бог не помог, так черти выручили.

— Мутное это дело, Никита — с чертями водиться! Всё что тебе нечистый даст, за то потом вдесятеро спросит!

— Да ещё когда спросит! И спросит ли?

— А то ты не знаешь, как в старину Евсей Ухмылин с мужиков спрашивал!

— Так Евсей Ухмылин — это чёрт лесной, а те черти что нам подсобили — те озёрные.

— А какая разница-то! Всё одно — черти!

Марк Септимий внимательно слушал и никак не мог понять почему варварские жрецы до сих пор не дали себе труд досконально разобраться в собственном пантеоне. Отчаявшись понять что-либо внятное из разговоров тупых и нерадивых варваров, Марк Септимий начал размышлять сам. От мыслительных усилий кончик его рыжего хвоста нервно подёргивался.

Понятно было что черти — это низшие божества, обитающие под землёй в раскалённой лаве и периодически вылезающие на поверхность по какой-то своей надобности. Во время своих наземных прогулок они любили слегка попрессовать местное население. Водяные и лесные черти покровительствовали растениям, животным и людям в их среде обитания — то есть, в водоёмах и в лесах.