Рыбалка на живца - [10]

— Да нет, ты все правильно сделал. — Мама погладила меня по голове. — Отец поехал с ними после разговора. Обещали не беспокоить тебя без надобности.

Мама помолчала. Я автоматически пил чай, не ощущая его вкуса. Что это я так разволновался? Ведь сделал-то я все правильно. Просто неприятно, убили человека, я не был свидетелем, но и не посторонний все-таки… Ужасная картина все время всплывала в мо-(JM воображении.

— Ты не переживай, — мама опять меня догладила, — только, пожалуйста, сообщай мне теперь, куда пойдешь и когда придешь, ладно?

Я кивнул:

— Обязательно.

На том разговор и закончился, я был благодарен маме, все-таки она очень хорошая, любит меня, и я ее тоже.

Отец пришел поздно, когда я уже лег в постель.

— Не ходи к нему, — услышал я сквозь закрытую дверь, мама с ним разговаривала в коридоре. — Устал очень. Молчаливый.

— Ясное дело, кому приятно найти такое, — вполголоса басил папа. — Еще не один день перед глазами стоять будет.

— Что говорили-то?

— Да, говорят, ездили к нему и из Солнцева, и из Балашихи… Богатый был. Там директор, там соучредитель… Друзей его проверяют, кто в последний раз приезжал…

Больше я ничего не слышал, родители ушли на кухню. Засыпая, я вспомнил про след, который видел на глинистой площадке, перед тем как найти убитого. Так ведь я его и не зарисовал. Я решил сделать это завтра обязательно, когда пойду на свидание. Уснул я все-таки с хорошими мыслями, мне вспоминалась Светка, и я был рад, что поцеловал ее, хотя бы в щеку.

Глава IV Я ОТКРЫВАЮ НОВОЕ ДЕЛО

— Как говоришь, синий? Да-а-а… На щеке почти черный. Милиция-то скоро приехала?

— Да не очень, через час где-то. Да что, он все равно уже давно помер.

— С чего ты взял?

— Да видно. И мухи… они прилетели?

— Да-а-а… Ну-ну…

Дядя Гена вытащил удочку, посмотрел на крючок, сменил опарыша и перезакинул поближе к спокойной воде у края ямы, где начинались водоросли. Я с ним нередко рыбачу, он это дело любит. Кроме него в нашем поселке до рыбалки еще по-настоящему охочи Мишка Боровик и Залыгин. На сей раз Мишки с нами не было, удили мы на яме втроем.

Залыгин, как всегда, мрачный, слова не вытянешь, в своем плаще с капюшоном, хотя дождя уже нет и в помине. Он всегда такой, ходит — молчит, сидит — молчит. Иногда курит. И не поймешь, думает он что-то, или все его мысли не длиннее удилища. Вот он и сидит у воды, смотрит на поплавок и только иногда, искоса, не повернув головы, на соседних рыбаков. И не дружит ни с кем, разве что с дядей Геной. И то не очень, так, иногда на рыбалку вместе сходят. Дядя Гена зовет его Угрюм-река или просто Угрюм. А за глаза говорит порой: "Залыгин что чужая кобыла, никогда не знаешь — лягнет или только фыркнет". Сам-то он не такой. Это я про дядю Гену. Он молча сидеть долго не может. Пойдешь с ним удить рыбу, обо всем расспросит, все обсудит, от себя что-нибудь добавит, историю расскажет. В общем, с ним не скучно. Иногда даже слишком, вот и тогда он меня достал своими расспросами про покойника.

Сначала-то мне было даже интересно рассказывать, так сказать, поделиться… Но когда я вспомнил, как выглядел покойник, так уж и расхотелось, но дядя Гена не унимался:

— И что милиция, нашла что-нибудь?

— Менты-то? Откуда ж я знаю, они мне не докладывали. Отец вчера говорил, когда пришел вечером, он с ними общался, ну, знаете, у него агентство.

— Ну, ну, — понятливо закивал головой дядя Гена.

— Так вот, говорил, что убитый был связан с какой-то группировкой. Что скорее всего — разборка. То ли кто-нибудь кому-нибудь должен, то ли помешали чем-то друг другу.

— А что за группировка? Откуда?

— Да я не знаю, не то из Одинцова, не то вообще из Балашихи.

Дядя Гена достал сигарету и хотел было прикурить, но последняя спичка сломалась, он поднялся и пошел к Залыгину.

— Коль, дай огоньку.

Тот молча дал ему зажигалку и так же молча убрал ее в карман, когда дядя Гена прикурил.

Больше мы об убийстве не говорили. Дядя Гена опять было начал, да я отказался. Надоело. И дальше мы уж, как полагается, о рыбалке только говорили. Вернее, Залыгин так и не сказал ни слова, только слушал.

Я пошел в тот день на рыбалку пораньше, чтобы и рыбу половить, и след зарисовать, и к Светке успеть. Но на яме застал уже Залыгина и дядю Гену, они встали еще раньше. Вот мы втроем и сидели. Тамерлана я на сей раз не брал. Удивительно, как быстро разносятся слухи, вчера только это случилось, а сегодня с утра уже и дядя Гена, и Залыгин знают, что я нашел покойника, И ладно бы дядя Гена, он человек общительный, но нелюдим Залыгин… Он-то откуда?

Часов в десять первый клев закончился, и дядя Гена стал сворачивать удочки, вслед за ним и Залыгин.

— Не идешь? — окликнул меня дядя Гена.

— Не, я еще посижу, — отозвался я.

— Ну-ну, успехов…

Вскоре они удалились. Как только их фигуры скрылись из виду, я тоже быстро вскочил и собрался, только отправился после этого в противоположную сторону. Меньше чем через час я был уже недалеко от той самой глиняной площадки, где вчера видел след. Меня отделяло от цели не больше трех десятков метров да ивовый куст, когда я неожиданно заметил человека. Он выбежал на обрывистый берег как раз над той болотистой низинкой, где вчера еще лежал убитый, и остановился, осматриваясь по сторонам, Я замер.