Рыбаки - [9]

В 1905 году жители местностей Челекен (Айдак) Огурчинский и Дарджа Закаспийской области из-за плохой погоды совсем не имели средств на содержание своих семей.

И рыбаки снова писали царскому правительству прошения. Они просили удлинить сроки лова рыбы, освободить от налогов или дать льготы по ним, помочь продовольствием голодающему населению в годы, когда заработка совсем не было.

В письме от 12 июля того года на имя Туркестанского генерал-губернатора они просят отменить постановление номер 3457, согласно которому запрещается лов рыбы с 15 июня до 1 августа. Этим же постановлением запрещено производить лов рыбы теми снастями, которыми они до сего времени пользовались, повышена стоимость билетов. И жители этих местностей просят распоряжения о предоставлении им права заниматься рыболовством прежними снастями, равно и разрешить им платить за билет на право ловли по-старому, то есть по одному рублю двадцать три копейки.

По документам не удалось проследить, что ответил им генерал-губернатор. Судя по многочисленным другим письмам и прошениям, положение их не изменилось.

Посредниками между царскими властями и населением были старшины племён, которые, казалось бы, должны защищать интересы народа, но это не всегда было так. В одних случаях, как говорят, «сытый голодному не разумеет», в других — боялись навлечь на себя немилость царских чиновников. Чаще было, когда рыбаки, не дождавшись от аксакалов никакой помощи, как мы уже знаем, сами писали просьбы начальнику уезда в Красноводск, а иногда и в Ташкент к генерал-губернатору. Или, собрав последние сбережения, отправляли нарочного в Санкт-Петербург к царю.

С пожелтевших от времени листов с ходатайствами рыбаков к царским властям слышны стоны простого народа, мольбы о защите…

Мне, как сыну рыбака, особенно понятны их переживания и надежды, выраженные в этих письмах. В одном из таких документов рыбаки Красноводского уезда в надежде найти справедливое решение вопроса, имеющего жизненно важное значение, подробно описывают состояние рыбацкого населения в один из многих тяжёлых сезонов.

Они пишут о том, что небывало суровая зима 1910–1911 года тяжело отразилась на ловцах Красноводского морского участка и на их семьях. Вследствие бурной непогоды они были вынуждены бездействовать в продолжении четырёх месяцев, проживая последние крохи и забирая в долг необходимые припасы. Особенно тяжёлое положение в конце той зимы создалось у туркмен, лишившихся почти всего скота. Голодное ловецкое население, перенося лишь благодаря способности, свойственной кочевникам, все ужасы продолжительной зимы, питало надежду на весну, когда можно было бы заняться ловом рыбы и когда рыбаки вздохнули бы немного легче. Но этим надеждам не суждено было сбыться: затянувшаяся зима отдалила начало лова рыбы почти на месяц. И хотя лов частиковой рыбы (исключительно судака) к северу от Красноводска начался в апреле, тем не менее ход этой рыбы всё время был слабый и только в начале мая улучшился. Но уже 5 мая на частиковое рыболовство наступил запрет. Насколько был неудачный лов судака у ловцов северного побережья Красноводского уезда, настолько был плох лов красной рыбы у ловцов-красноловов по всему побережью Каспийского моря. Было ясно, что все ловцы-красноловы Красноводского уезда в будущем году останутся в громадном недолове против прежних лет. Ведь даже в лучшие годы они могли только поддерживать своё существование, обходясь без долгов. Весна 1911 года отличалась особыми от прежних лет климатическими явлениями: температура воды держалась всё время пониженной, в воздухе не только тропической жары не чувствовалось, но по ночам приходилось одевать тёплую ватную одежду; во второй половине мая на море появились туманы — совершенно небывалое явление для южной части Каспия, которые тоже мешали лову. Безусловно, неулов рыбы явился прямым следствием плохих климатических условий того года, и поправить дело можно было лишь с наступлением более тёплой погоды, когда лов красной рыбы может улучшиться. Но 15 июня наступил запрет и на лов красной рыбы, и столь дорогое для ловцов время, когда лов может происходить в благоприятных климатических условиях, рыбаки находились в вынужденном безделье.

«Вы вполне поймёте наш ужас перед надвигающейся на нас бедой, если ходатайство останется без ответа, ибо осеннее рыболовство из-за штормов большого заработка не даёт, на него трудно надеяться. Поддерживает же наше существование в течение всего года лишь весенне-летний лов рыбы. Поэтому мы не только не оплатили сделанных за зиму и весну долгов, но и не заработали для своих семей даже на кусок хлеба» — пишут в заключение рыбаки в прошении на имя начальника Закаспийской области.

Царю и его чиновникам было хорошо известно, что у прибрежных жителей восточного побережья Каспийского моря единственным источником существования является рыболовство. Других занятий и промыслов на пустынных берегах, лишённых растительности и воды, у них не было. Поэтому единственной мерой к поддержанию существования рыболовов в тот тяжёлый год было разрешение лова красной рыбы в течение наступающего лета. Если бы царское правительство пошло навстречу рыбакам, то этим не был бы нанесён большой ущерб рыболовству, ибо площадь воды у берегов восточного побережья слишком велика для того, чтобы опасаться вылова рыбы малочисленным населением побережья. Закон о запрете лова в летний период был издан из чисто санитарных соображений, чтобы избавить рынок от недоброкачественных рыбных товаров, так как в тот период на побережье совершенно не было ледников. Накануне сезона 1910–1911 года, то есть осенью 1909 года, в самом центре красноловья на Красноводской косе, доступной по расстоянию для сбыта уловов ловцам местностей Тарты, Авазы, Ала-Тёпе, посёлка Петровского, островов Челекена и Огурчинского ватаговладельцами были выстроены и набиты льдом три выхода ледника. Это создало возможность не только принимать от ловцов рыбу в свежем виде, но и отправлять свежемороженную рыбу на рынок в Астрахань. Таким образом, препятствие, послужившее к введению запрета лова у восточных берегов Каспия, с устройством ледников само собой отпало. Но русские чиновники по-бюрократически продолжали блюсти этот закон, фактически утративший смысл.