Рыбак - [30]

Шрифт
Интервал

Насчет детей он не ошибся – они счастливы, рады видеть, что их папа вернулся, спешат обнять его. Со стороны Георга положительных изменений нет – он все так же диковато ухмыляется. Но орава детишек, тянущих его в разные стороны за брюки и рубашку, вроде как ничем не провоцирует его. Сердечно поблагодарив Райнера за заботу о малышах, сосед уходит.

Может быть, через пять, может, через десять минут после ухода Георга – в любом случае, прошло достаточно времени, чтобы Райнер забрался в кровать, закрыл глаза и позволил сну себя объять, – в ночи раздаются тонкие пронзительные крики.

– Это дети! – причитает Клара, имея в виду, само собой, соседских. Вскочив, Райнер бежит к двери, проклиная себя за глупость. Он даже не утруждается надеть сапоги – босиком мчит к дому Георга. Крики и не думают смолкать.

– Дурак, дурак, дурак! – клянет он себя на бегу. Растолкав еще каких-то сердобольных, что сбежались на вопли, Райнер плечом вышибает дверь. Кровь бурлит у него в венах, он готов драться, если понадобится… Вот только то, что он видит внутри дома, убавляет его пыл.

Прямо перед ним дети собрались вокруг Марии и голосят – лица у всех заплаканные и испуганные. В углу комнаты застыл отец – сутулый, с руками, безвольно свисающими вдоль тела, он кажется нашкодившим сорванцом. Все его усилия уходят на улыбку – кажется, каждый нерв на его лице вибрирует. Еще бы – справа от него восседает на стуле его покойная жена.

Когда взгляд Райнера упал на женщину, первое, что пришло ему в голову – Георг нашел могилу, выкопал тело и принес обратно в дом. Но потом, когда она подняла голову и глянула на него в ответ, сердце Райнера остановилось. Он сделал шаг вперед – как бы странно это ни звучало, и вместо того, чтобы убежать со всех ног, пошел навстречу Хелен. Георг что-то бормотал о чуде Божьем, но Райнер его не слушал. Он смотрел в глаза Хелен, понимая, что они – совсем не те, что прежде, что они как-то изменились. Трудно разглядеть что-то в свете одной-единственной лампы, но Райнер уверен – ее глаза стали полностью золотистыми, с россыпью крошечных черных зрачков в самом центре. Он не может вспомнить, как глаза жены Георга выглядели раньше, но уверен – не так.

Тем временем все больше людей собирается у входной двери. Завидев, что внутри, кто-то просто поворачивается и идет, не оглядываясь, домой. Кто-то кричит, присоединяясь к детям. Кто-то начинает молиться на своем языке.

А потом забежал каменщик по имени Итало, коллега Райнера, и вытолкал детей наружу. Отведя их в безопасное место, в собственный дом несколькими улицами ниже, он быстро вернулся обратно. Райнер все еще смотрел в золотистые глаза Хелен.

– Боже Всемогущий, как такое возможно? – спросил Итало.

Звук его голоса призвал Райнера обратно в реальность – из тех высей, куда его завлек взгляд ожившей женщины. Он покачал головой и обернулся к Итало. Его голос прозвучал необычайно хрипло:

– Плохи дела.

Вместе мужчины обращаются к Георгу, засунувшему руки в карманы и все еще хранящему вид застуканного за непотребством хулигана. В ответ на все вопросы о том, как вышло так, что Хелен ожила, Георг твердит раз за разом, что виной всему «Божье чудо» и что им всем необычайно повезло. Тогда Итало прошел к нему через всю комнату и отвесил пощечину. Ростом он не вышел, да и ранняя лысина старит его, но удар у него хороший – голова Георга резко дергается. Вот только ухмылка с его лица никуда не девается. Прежде чем бессмысленный лепет возобновился, Итало ударил Георга по лицу еще дважды, стараясь притом всячески избегать глазами сидящую в кресле женщину. Колеса повозок не оставили на Хелен живого места, бо́льшая часть костей в ее теле была сломана, поэтому выглядела она страшно.

Наконец Георг, хлюпавший разбитым носом и прикусывавший кровоточащие губы, оставил восхваления чуда Божьего и упомянул о каком-то «сильном человеке».

– Ты о ком? – спросил его Райнер.

– Мужчина, живущий в доме, – ответил Георг. – В большом доме.

Ни Райнер, ни Итало не имеют ни малейшего представления о том, кого тот имеет в виду, но Георг охотно разъясняет – с кровавой улыбкой на устах, делающей его похожим на клоуна из кошмарного сна.

– Он понимает. Он знает цену утрате. Он слушает и понимает. Он не ведает, почему мужчина должен страдать за то, чего вовсе не желал. Просто так получилось, вот и всё. Он не просит того, чего у тебя нет. Даешь ему свою силу, он объединяет ее со своей. Протягивает тебе чашу – не из сострадания, нет, у него есть свой интерес. Он поможет тебе, если ты сам поможешь ему. И ты идешь ему навстречу… почему бы и нет? Всего-то – испить из чаши. Его план близок к завершению. Он поможет тебе, если ты сам поможешь ему! Он рыбак! – Эти слова Георг повторяет еще раз десять, и угомонить его не помогают даже пощечины. Ожившая жена все так же спокойно сидит в кресле. Райнер и Итало обмениваются взглядами и выходят из лачуги, затворяя за собой дверь. Однозвучные выкрики несутся им вослед – в ту ночь их явно услышал весь лагерь.

– Плохи дела, – повторил Райнер, и Итало с ним согласился: лучше и не скажешь.

Снаружи дома собралась толпа – треть работников-мужчин, да и женщин не меньше. Все шепотом заваливают Райнера и Итало вопросами, на которые у тех едва ли есть внятный ответ. И, похоже, никто не может ответить на единственный вопрос Райнера: кто же этот «мужчина в большом доме», «рыбак»?


Еще от автора Джон Лэнган
Дом окон

Когда Роджер Кройдон, профессор английской литературы и знаменитый исследователь творчества Чарльза Диккенса, бесследно исчезает, все подозрения падают на его молодую жену, Веронику Кройдон. Вдова хранит молчание, пока в поместье Кройдонов, странный и загадочный Дом Бельведера, не приезжает молодой автор хорроров и не становится невольным слушателем ее исповеди. То, что он узнает, станет самой необычной и зловещей историей о доме с привидениями, о сделке с преисподней, о проклятиях, о необычных формах жизни и иных мирах.


Рекомендуем почитать
Дикари. Дети хаоса

«Дикари». Все началось как обыкновенный отдых нескольких друзей на яхте в Тихом океане. Но когда корабль тонет во время шторма, оставшихся в живых заносит на маленький и судя по всему необитаемый остров, который находится в милях от их первоначального курса. Путешественники пытаются обустроиться в своем новом пристанище, ожидая спасения. Но попавшийся им остров — далеко не тот рай, которым он показался изначально. Это место подлинного ужаса и смерти, давно похороненных и забытых тайн. И здесь есть что-то живое.


Руководство по истреблению вампиров от книжного клуба Южного округа

Патриция Кэмпбелл – образцовая жена и мать. Ее жизнь – бесконечная рутина домашних дел и забот. И только книжный клуб матерей Чарлстона, в котором они обсуждают истории о реальных преступлениях и триллеры о маньяках, заставляет Патрицию чувствовать себя живой. Но однажды на нее совершенно неожиданно нападает соседка, и на выручку приходит обаятельный племянник нападавшей. Его зовут Джеймс Харрис. Вскоре он становится любимцем всего квартала. Его обожают дети, многие взрослые считают лучшим другом. Но саму Патрицию что-то тревожит.


Судные дни

Находясь на грани банкротства, режиссер Кайл Фриман получает предложение, от которого не может отказаться: за внушительный гонорар снять документальный фильм о давно забытой секте Храм Судных дней, почти все члены которой покончили жизнь самоубийством в 1975 году. Все просто: три локации, десять дней и несколько выживших, готовых рассказать историю Храма на камеру. Но чем дальше заходят съемки, тем более ужасные события начинают твориться вокруг съемочной группы: гибнут люди, странные видения преследуют самого режиссера, а на месте съемок он находит скелеты неведомых существ, проступающие из стен.


Ритуал

Четверо старых университетских друзей решают отвлечься от повседневных забот и отправляются в поход: полюбоваться на нетронутые человеком красоты шведской природы. Решив срезать путь через лес, друзья скоро понимают, что заблудились, и прямо в чаще натыкаются на странный давно заброшенный дом со следами кровавых ритуалов и древних обрядов, а также чучелом непонятного монстра на чердаке. Когда им начинают попадаться трупы животных, распятые на деревьях, а потом и человеческие кости, люди понимают, что они не одни в этой древней глуши, и охотится за ними не человек.