Рыба, кровь, кости - [92]
Выйдя из Калимпонга, объяснял ей Арун, маленького торгового городка, откуда его отец начал свое последнее путешествие, нужно сперва пересечь Гималаи Сиккима, потом обогнуть речное ущелье, прорыв, к западу и пройти на восток триста миль по обнаженному, открытому всем ветрам Тибетскому нагорью в поисках затерянного водопада.
«Обогнуть прорыв». Магда написала эти лишь наполовину понятные слова, и ее мысли заполнились туманными детскими мечтаниями, на границе между сном и явью. «Можно сказать, что мое пристрастие к миражам, далеким горизонтам, мое предпочтение несбыточного долговечному началось там, в той опасной бреши между постижимым и скрытым, в зазоре между явлениями». На примере Джозефа Магда узнала, как сложно точно определить начало пагубной склонности. И все-таки она могла назвать верную дату, так же как и тот день, когда она получила подтверждение своей болезни: когда она впервые наблюдала за яркой точкой света, отразившегося от вершины отдаленного утеса. В то утро Канченджанга, одна из высочайших гор мира, ослепляла своим блеском благодаря особому геодезическому приспособлению, поймавшему ее свет, — гелиографу Аруна; с этим затемненным зеркальцем Магда не расставалась во всех своих последующих путешествиях, даже в старости, — так обанкротившийся игрок, просадивший все на скачках, может хранить свой первый выигрышный билетик.
«Проблема измерения недостаточной оснащенности будет существовать всегда. Искусственные горизонты — вот как мы называли эти зеркальца из темного стекла и лужицы ртути. Искусственные потому, что изначально они использовались в секстантах, инструментах для измерения высоты солнца и звезд над уровнем моря. В горах, хотя ты и находишься на крыше мира, естественные горизонты не видны, и потому надо изобрести искусственный, да еще так, чтобы не вызвать подозрений (мы ведь, как и ботаники, считались шпионами). Гелиографы работают только на солнце, поэтому для ночных наблюдений мы брали с собой ртуть в раковинах каури и наливали ее в чашу для подаяний, какие используют паломники. Ртуть становилась нашим горизонтом. Это было задолго до того, как я разобралась во всех ее свойствах, осознала безумие доверия к жидкому металлу».
«Карта неизведанной страны: вот что я такое». Женщина, оставившая маленькую дочь с няней и отославшая сына обратно в Англию, «для его же блага». Женщина, упрятавшая своего мужа в больницу в Калимпонге. Женщина, лгавшая отцу и изобретавшая собственные способы триангуляции, чтобы исхитриться провести украденное время с человеком, которого любит. «Вот так у нас и происходило составление карт неизведанных земель. Немного обмана, лживое обещание совершенства. Как и Большая Съемка Индии, эта наша карта тоже была неспособна сгладить все неровности и ошибки.
Мы находимся здесь в интересах растениеводства. Как невинно это звучит. А я собираю весенние цветы, как любая другая девушка в мае».
Но легионы орхидей исчезли, стараниями Хукера и ему подобных. Эти цветы, когда-то озарявшие ветви деревьев, словно мириады свечей, были украдены. Мир отца Аруна изменился, хотя Магда точно так же, как и Хукер, просыпалась под дикую музыку тибетских монахов, певших песни и дувших в свои жуткие рожки в буддийских монастырях и храмах, музыку, раздававшуюся с другого конца долин. Большинство ночей они провели под открытым небом — так она познакомилась с зыбкой шкалой неудобства, узнала разницу между зудящим покалыванием после постели из сосновых иголок и тупой болью от сна на твердой земле. «Как-то утром он принес мне ягоды лесной земляники на листе папоротника. Они пахли духами». Он повесил ягоды себе на уши и принял преувеличенно серьезную позу танцора, кокетливо закатив глаза и вращая руками, чем рассмешил их обоих.
Весной они встретили маки цвета неба, осенью холмы озарились пожаром кизиловых ягод. Но зеленых маков они так и не нашли.
«Он изучал зеленый цвет так, как другие изучают классическую архитектуру. Он пытался разложить хлорофилл на отдельные части задолго до появления приспособлений, достаточно чутких, чтобы различить столбики азота, цоколи углерода и центральную колонну магния. Он был моей любовью, моей жизнью, моей зеленой мыслью в зеленой тени».
Когда ранней весной 1888 года Магда вернулась в Калимпонг, ее ждало известие, что Джозеф исчез из больницы. Письмо от отца, отправленное несколько месяцев назад, сообщало, что ее муж вернулся в Калькутту, тощий, больной, не способный толком объяснить, что и как, и вся его одежда была измазана сажей. Слухи о его все более и более недопустимом поведении просочились из Черного города и медленно поползли по запруженным народом улицам, чтобы запятнать хранившиеся в первозданной чистоте неоклассические особняки Белого города. «Ты должна немедленно вернуться домой, Мэгги, — писал ей отец. — Надеюсь, это письмо дойдет до тебя вовремя».
Пока смерть не разлучит нас, горько думала она. Смерть или обстоятельства.
9
Ник допивал свое второе пиво, когда я присоединилась к нему в «Радж-Паласе», и выглядел уже таким расслабившимся, что я решила ничего не говорить о своих подозрениях насчет того, как Джек «нашел» рисунки зеленого мака.
Своим романом «Лед Бомбея» Лесли Форбс прогремела на весь мир. Разошедшаяся тиражом более 2 миллионов экземпляров и переведенная на многие языки, эта книга, которую сравнивали с «Маятником Фуко» Умберто Эко и «Смиллой и ее чувством снега» Питера Хега, задала новый эталон жанра «интеллектуальный триллер». Тележурналистка Би-би-си, в жилах которой течет индийско-шотландская кровь, приезжает на историческую родину. В путь ее позвало письмо сводной сестры, вышедшей когда-то замуж за известного индийского режиссера; та подозревает, что он причастен к смерти своей первой жены.
Своим дебютным романом «Лёд Бомбея» Лесли Форбс прогремела на весь мир. Разошедшаяся тиражом в два миллиона экземпляров и переведённая на многие языки, эта книга, которую сравнивали с «Маятником Фуко» Умберто Эко и «Смиллой и её чувством снега» Питера Хёга, задала новый эталон жанра «интеллектуальный триллер». За «Льдом Бомбея» последовал роман «Рыба, кровь, кости», также имевший огромный успех, и вот наконец впервые на русском языке выходит третий роман писательницы — «Пробуждение Рафаэля». На его страницах буквально оживает современная Италия — страна накануне второго Ренессанса, где тесно переплелись комичное и трагичное, романтика и насилие.
Что скрывается за мечтами? Что хранит молчание, пока продолжается путь? Что показывает свой оскал, когда приходит время остановиться на грани отчаяния? То, что принято не замечать. То, что рано или поздно начинает кричать совершенно незнакомым голосом. То, что заслуживает внимательного наблюдения, пока оно еще мирно спит где-то в глубине…
Тайный поклонник… Друг по переписке… Просто милый парень, который помог в трудную минуту, осыпал комплиментами и подарками. Прежде это был загадочный, добродушный мистер Х. Но так ли оно на самом деле? Кто прячется за маской идеального парня? Подруги пошутили или соперницы пытаются унизить, или все же это сталкер, что неизменно преследует в университете и отслеживает мои связи с другими людьми? Кто он (она) и что ему надо? И во что я вляпалась?! 18+.
Елена — главная героиня, своенравная девушка, жизнь заставила стать ее сильной, ведь она потеряла всю свою семью, выжившая чудом, переезжает к своей бабушке. Елена пытается приспособиться к новой жизни, обрести новых друзей… Но всей этой идиллии приходит конец. Приняв участие в загадочном ритуале поневоле, становится частью ведьмовского ковена. Смогут ли ребята выжить в колдовском мире? Ведь на них уже началась охота. Пожертвует ли Елена своей любовью, чтобы спасти всех?
Повесть-сказка, без моральных нравоучений и объяснения смысла жизни для нашей замечательной молодежи. Она и без нас все знает.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.