Рядом с нами - [21]

Литератор Маречет, как сейчас выясняется, принимал заказы на самые разнообразные статьи. Он писал о циклевке паркетных полов, стрижке овец, архитектуре нового здания МГУ, тереблении льна… Распространял свои статьи Маречет тоже довольно необычным способом. Он размножал их на машинке под копирку и отправлял сразу в десятки адресов. В районные и областные газеты Бурят-Монголии, Дальнего Востока, Грузии, Кара-Калпакии. Каждую статью он предварял специальным письмом. В Удмуртию, например, Маречет писал: "Я читаю в Москве курс строительной техники. Мне известно, что учащиеся Ижевска интересуются моей работой. Посылаю вам…"

В письме в Грузию Маречету становилось известным, что его работой интересуются уже учащиеся Тбилиси и Кутаиси.

И под каждым своим письмом автор писал: "Ответ посылайте по адресу: Москва, почтамт, до востребования. Маречету И. Г.".

Адрес, где Маречет читал курс строительной техники, и место своего настоящего жительства он благоразумно утаивал. И не случайно, ибо универсальные способности человека в дымчатых брючках не ограничивались только лекционной и литературной деятельностью. За десять последних лет Маречет за участие в каких-то темных авантюрах дважды оказывался в заключении.

Перед институтом Академии архитектуры, само собой разумеется, встал вопрос, что делать с аспирантом, который вместо науки занимается грязными махинациями. И директор института Инов принял решение отчислить Маречета из аспирантуры.

Произошло это в 1951 году. И вот с тех пор руководители Академии архитектуры не имеют покоя. Человек в дымчатых брючках беспрерывно атакует их требованиями восстановить его в институте. И что самое удивительное, эти атаки Маречет ведет не один.

— У меня ходатайства значительных особ! — кричит он.

И в самом деле, у Маречета куча бумажек за подписями весьма уважаемых лиц: академика Т., академика Б., академика С., профессора Р., писателя Э. В последний раз Маречет выложил на стол положительную характеристику за подписью Инова. Того самого, который в свое время справедливо отчислил Маречета из аспирантуры. Правда, за эти годы Инов изменил место своей работы. Теперь он не директор института, а директор Академии коммунального хозяйства. Но это обстоятельство не могло служить Инову поводом писать две разноречивые характеристики. Или, может быть, Маречет исправился, образумился?

— Да ничего подобного, — говорит Инов.

— А как же ваш положительный отзыв?

И Инов, смущаясь, сознается:

— Винюсь, подписал его я против совести. Этот Маречет берет измором. От него не отобьешься. Он целую неделю просидел у меня в прихожей, и я вынужден был подписать благоприятный отзыв только затем, чтобы отделаться от надоедливого гостя.

Берет измором! Нет, это не довод для того, чтобы снабжать Маречета положительными характеристиками, как это делают профессор И., академик Б. и другие.

Хорошо, предположим, что Маречет будет восстановлен в числе аспирантов, и на одного кандидата наук у нас в стране станет больше. Что получит от этого академия? Да ровно ничего!

Маречет добивается ученых степеней вовсе не затем, чтобы углубить свои знания. Сам он уже давно ничего не строит и нигде не работает. Звание кандидата наук Маречету нужно, чтобы прикрыть высоким авторитетом науки свою авантюристическую деятельность. Только и всего.

1954 г.

ДИАМАРА

Чертеж был сделан безукоризненно. Точно, аккуратно. И, тем не менее, профессор не поставил Диамаре зачета. Он недоверчиво посмотрел на студентку и спросил:

— Вам кто помогал, папа?

— Ни-ни. Я сама, — ответила Диамара.

— Сами? Вы же не умели и не любили чертить.

— Это было раньше, а сейчас, профессор, я из-за вашего предмета даже с подругами перессорилась. Они приглашают меня в гости на танцы, а я из дому ни шагу. Сижу целыми вечерами и черчу.

— Ой ли?

— Честное комсомольское. Вы такой добрый, что я решила не огорчать вас больше плохими отметками.

Профессор смутился, покраснел.

"Теперь все, — сказала про себя Диамара. — Раз старик клюнул на лесть, — значит, мой чертеж проскочил".

Но радость была преждевременной. Профессор оказался не так прост. Он покраснел, но не сдался и предложил Диамаре сделать второй чертеж.

— Когда?

— Сегодня.

— Разве мне успеть! Пока я доеду до дому да пока приеду обратно…

— Домой ездить не нужно. Вы будете чертить за моим столом.

— За вашим?

— Да, за моим столом и на моих глазах, — оказал профессор, давая этим понять, что он не верит больше ни самой студентке, ни ее домашним.

Два часа сидела Диамара рядом с профессором, выводя тушью на ватмане какие-то жалкие каракули, Разоблачение было полным. Второй чертеж получился таким плохим, что его неловко было даже положить на стол рядом с первым. Кто же вычертил первый? Папа?

Нет, Диамарин папа на сей раз был ни при чем. Три последних дня папа сильно задерживался в министерстве, и дочке пришлось сдать свою зачетную работу для выполнения какому-то надомнику. И вот обман раскрылся. Теперь наступила очередь краснеть Диамаре. И она покраснела, но ненадолго. Через час девушка уже не помнила о своем позорном провале и как ни в чем не бывало щебетала о каких-то пустяках со своими подругами.