Рядом с красавцем - [2]

После долгих бесплодных поисков Мак-Рей в конце концов решил, что это вообще невозможно. Ведь, черт возьми, если бы удалось найти совершенную женщину, он бы просто-напросто женился на ней! Но, увы, совершенные женщины не отвечают на газетные объявления.

Двадцать минут спустя отец и дочь сидели за кухонным столом, склонив головы над газетой с объявлениями. Ни одно из них не предлагало услуг приходящей няни, а тем более такой, которая оставалась бы на ночь. Женщины, давшие объявления, предпочитали, чтобы ребенка приводили к ним домой. И все же Джон надеялся договориться с кем-нибудь, предложив большую плату.

Он обзвонил уже пятерых и всякий раз слышал одно и то же: «Нет, извините, детей, остающихся на моем попечении, надо забирать до шести часов вечера. Я не вечерняя няня».

Эмма с тревогой слушала переговоры. Щадя ее, Джон скрывал растущее беспокойство. Если бы только у дочери была близкая подруга, с родителями которой он мог бы договориться! Но они слишком недавно приехали сюда, на Северо-Запад, чтобы успеть обзавестись друзьями, а школу девочка начала посещать всего три недели назад.

Эх, если бы Элен потерпела еще несколько месяцев!.. Но что толку думать об этом. Она была влюблена в своего жениха и ни за что не согласилась бы отложить свадьбу. Да, сколько проблем возникло из-за покупки этого ранчо, хотя надо признать, оно как рай земной, да и расположено всего в часе езды от аэропорта, что немаловажно.

Джон нетерпеливо тряхнул головой. Кому, в конце концов, он объясняет все это? Что сделано, то сделано. Элен нет сейчас с ними, и нет пока друзей в этом маленьком городке, друзей, с которыми он мог бы оставить Эмму.

Оставить дочь с Исайей? Но этого Джон и вообразить не мог. Огромный плечистый детина, в прошлом знаменитый футболист, тот умело обращался с лошадьми на пастбище, где его большие сильные руки становились ласковыми и нежными, а грубый голос превращался в мягкое ворчание, но отношения с людьми у Исайи складывались сложнее. Изредка он перебрасывался с Эммой парой слов, приготовить же обед, поиграть или утешить, если девочка проснется и заплачет ночью, на это он абсолютно не был способен.

На шестом телефонном звонке голос Джона поневоле стал резким и отрывистым.

– Я хочу сразу спросить, сможете ли вы взять мою дочь на сутки. Я уезжаю из города, а наша приходящая няня подвела нас…

– Ну… – Женщина на другом конце провода заколебалась, и у Мак-Рея сразу затеплилась надежда. – Возможно, я смогла бы… – Голос вдруг сделался приглушенным и строгим: – Джесси, выйди из ванной! Туалетная бумага – это не игрушка!.. Извините, – снова сказала она в трубку. – Сколько лет, вы сказали, вашей дочери?

– Я еще не говорил. Шестой год.

– А у нее есть какие-нибудь особенности или проблемы?

– Нет. Эмма контактна и нормальна во всех отношениях.

– Хорошо. – Но в голосе женщины прозвучала нотка сомнения. – Обычно, если я беру ребенка на долгое время, то предварительно встречаюсь с родителями. Но если это временно…

– Да, да, – заверил Джон.

– Тогда почему бы вам не привезти Эмму сегодня вечером, чтобы мы могли познакомиться?

– Часам к семи устраивает? – спросил он, и женщина согласилась.

Записав адрес и положив трубку, Джон спохватился, что забыл узнать имя незнакомки. Судя по тону, она осторожна и благоразумна. Может быть, даже слишком благоразумна. Но в таком отчаянном положении выбирать не приходится. К тому же Мак-Рей верил в свою способность разбираться в людях с первого взгляда.

В назначенное время Джон подъехал к старенькому белому коттеджу. Крупные желтые плоды зрели на сучковатых яблоневых ветвях в саду за невысоким забором. Маленький упитанный пони грустно смотрел на гостей сквозь штакетник. Увидев животное, Эмма пришла в восторг:

– Пап, а можно мне погладить эту лошадку?

– Сначала войдем в дом. Там и спросим разрешения.

Когда они подошли к входной двери, Эмма, забыв про пони, вдруг вцепилась в руку отца и слегка потянула его назад. Веселое многоцветье астр и хризантем разливалось на клумбе, разбитой вдоль фасада коттеджа. Это был чужой дом. Джон взглянул на темноволосую головку дочери, прижавшейся к нему, и почувствовал острый сладостно-горький приступ любви. Он хотел бы дать Эмме все, а вынужден оставить ее на несколько дней с какой-то совсем незнакомой женщиной.

Его стук вызвал за дверью неожиданную какофонию разноголосых звуков: мощный лай пса, видно, большого, смешанный с визгливым тявканьем собачонки и мяуканьем. Зоопарк да и только! Рука Джона, словно защищая, сжала плечо Эммы, когда дверь распахнулась. Мельком он заметил двух малышей, жавшихся к ногам женщины, ведро и половую щетку, брошенные в прихожей, но в тот же миг весь мир сузился для Мак-Рея так, что по-настоящему он видел только стоящую на пороге женщину.

Несмотря на будничный, подчеркнуто домашний вид, она, казалось, сошла со старого портрета какой-нибудь аристократки – настолько была статной и красивой. Густые темные волосы небрежной волной струились вдоль изящной гибкой шеи, а глаза, черные как ночь, смотрели спокойно и безмятежно. Высокий лоб, тонкий нос, чувственные алые губы. Она была бледна той матовой бледностью женщин викторианской эпохи, которая так редко встречается в наши дни, хотя выцветшие джинсы и свободный хлопчатобумажный свитер делали незнакомку вполне современной.