Рядом с алкоголиком. Исповедь жены - [42]
И я научилась принюхиваться к нему незаметно. Просто тихо втягивала воздух. Но и он за это время стал излишне чувствительным и сразу понял, что я пытаюсь контролировать его. Это его рассердило. И мы опять закружились в своем абсурдном танце.
Она, самая близкая, и алкоголик.
Алкоголик.
Алкоголик.
Алкоголик.
Сначала осторожно, а потом с большей уверенностью я начала пробовать это слово на вкус, чтобы привыкнуть к нему. Не вслух. Не перед людьми. Сама с собой. Я старалась каким-то образом переварить то, что это касалось моего Рихарда, отца моих детей. Отца того, еще не родившегося ребенка, который рос у меня в животе. Девочка, сказали мне на ультразвуке. У нас должна родиться девочка, о которой я мечтала. Когда я думала о ней, я была очень счастлива. Миранда, моя маленькая Миранда будет иметь младшую сестричку! Миранда и малышка будут как Шарлотта и я. Сестра – это ведь целое богатство. Два мальчика и две девочки, разве человек мог желать большего?
Мог. Он мог бы желать, чтобы отец его детей не пил. Но я не желала этого. Я не верила, что такие желания могут исполниться.
Я не только шпионила за его дыханием, я контролировала все происходящее. Если он не был у меня на глазах и я не знала, чем он занимается, то чувствовала необходимость постоянно покрикивать: «Что ты делаешь?» Я кричала «что ты делаешь?» сто раз в день. Был в туалете. Что ты делаешь? Ходил выносить мусор. Где ты был? Ходил за молоком. Куда идешь? Когда вернешься? Через пять минут. Обещаешь? Я жила в ужасном напряжении. Чувствовала, что он может использовать каждую минуту, чтобы глотнуть, пригубить, выпить. Я боялась послать его в подвал за зимней одеждой. Я принюхивалась к нему, когда он приходил из магазина. Не влил ли он в себя по дороге домой пиво?
– Что ты делаешь?
– Чищу зубы.
– Что ты делаешь?
– Читаю книгу.
– Что ты делаешь?
– Навожу порядок на рабочем столе.
Я мечтала о том, чтобы видеть его каждую минуту, пока мы бодрствовали. Потому что только так он не мог выпить. Не мог меня обмануть.
Я и сама слышу, как все это странно звучит. У меня развилась настоящая мания. Мне хотелось следовать за ним повсюду, как тень, постоянно держать его в поле зрения. Не оставлять его ни на минуту одного. Потому что как только он оказывался в одиночестве, без моего преследующего взгляда, он тут же пил.
Теперь я была уже уверена: он начинал пить еще до обеда и напивался во время обеда. Я звонила ему на мобильник и по голосу определяла, насколько он пьян. Я уже перестала верить в трезвое завтра. Я перестала пытаться купить домашнее спокойствие за секс.
Наша кухня нуждалась в ремонте, и я, собрав детей, отправилась с ними к родителям. В пригород. Покой. Тишина. Тишина, естественно, лишь в определенном смысле. Рихард должен был остаться в нашей квартире и позаботиться о себе сам. В глубине души я надеялась, что он соскучится по нас и попросит, чтобы мы вернулись. Но, кажется, он был счастлив избавиться от контроля за своим дыханием и моей постоянной слежки. Наконец-то он мог спокойно наслаждаться обществом двух своих настоящих друзей – бутылки и белого порошка.
А это надо было отпраздновать.
Однажды вечером он приехал нас навестить, я была как раз в кухне. Мамы с папой не было дома. Он устроился в гостиной.
– Бар не трогай, понятно? – крикнула я ему.
– Да я и не собирался, черт возьми!
– Так что ты там делаешь?
Я почувствовала беспокойство.
– Просто сижу в кресле.
И все же на следующий день добрая половина бутылок в баре родителей была отмечена клеймом: «Здесь был Рихард». В каждой осталась лишь капля алкоголя на дне.
Я отвезла детей в детский сад, а мы с Рихардом поехали в парк Хага. Нам надо было поговорить. В рукаве у меня был припрятан ультиматум. Ты должен прийти в себя! Это должно прекратиться! Но он был неспокоен. Его как будто трясло. Положил мне на колено руку. Я остановила машину. Хотела что-то сказать, но он наклонился ко мне и поцеловал. У его губ был специфический привкус. Металлический. Горький. Он целовал меня как-то неестественно, крепко, и это испугало меня.
– Рихард, не надо…
Он скользнул руками под платье, погладил мне груди. Был нетерпелив.
– Да ладно, иди сюда, я хочу тебя.
Я попробовала высвободиться.
– Не сейчас. Сначала нам надо поговорить.
Он все еще ласкал меня. Его руки были под моей курткой.
– Поговорить… Поговорить мы можем и потом. Я хочу заняться с тобой любовью. Ну, давай, ты же моя жена.
Случай безнадежный. Ладно, хоть от этого отделаемся. Я уступила. Мы перебрались на заднее сиденье. Он прижался ко мне, вошел в меня. Был странно напряжен. Двигался быстро и жестко.
– Рихард, что с тобой? Ты в порядке?
– Да! Все классно! Я люблю тебя.
Я хотела помочь ему, дать ему хоть что-то, может, немного тепла. Он показался мне очень холодным. Мне не хотелось выглядеть глупой. Среди белого дня. Беременная. Секс в машине. Он все еще был во мне. Был во мне и вместе с тем где-то очень далеко.
– Хватит, Рихард!
– Ну, не будь бесчувственным поленом. Еще! Еще!
Что еще? Что он хотел этим доказать? Чего он, собственно говоря, хотел?
– Но сюда может прийти кто угодно. Я больше не хочу. Я ведь жду ребенка, мне не очень удобно лежать!
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.