Рядом с алкоголиком. Исповедь жены - [25]

Проверка внутренних карманов пиджака стала обычным делом. Я знала, что найду в них алкоголь или хотя бы его остатки. Я стала одержима этим. Обыск продолжался до тех пор, пока в моих руках не оказывалась пустая бутылка. Улика равнялась уверенности. Во внутреннем кармане болталась плоская фляжка. Ясное дело, где же ей еще быть? Если ее не оказывалось в кармане, существовало одно объяснение – в нем была дыра. Моя рука проникала в дыру, искала под подкладкой, добиралась до шва и… конечно, находила искомое. А возможная неудача только подстегивала меня, и я превращалась в полицейскую ищейку.

Если Рихард отрицал, что пил, я шла в прихожую и опытной рукой находила карманную фляжку и констатировала, что она пустая. Его ложь было так легко опровергнуть! В этом я находила какое-то странное удовлетворение.

Вначале я скрывала, что занимаюсь слежкой, обыскиваю его карманы и ищу пустые бутылки. Некоторое время найденные улики оставались у меня. Позже я стала более небрежной. Шпионская деятельность, связанная с поиском припрятанного алкоголя, перестала смущать меня. Я стала искать доказательства в открытую. А когда находила их, тыкала ему под нос.

– Это старая бутылка, – слабо защищался он. – Она уже там давно.

– Не выдумывай! Этот пиджак был на тебе вчера.

– Да, но бутылка в нем с прошлогоднего Рождества.

По-моему, я придумала гениальный способ, как разоблачить его утверждение, что речь идет о «старых» карманных бутылках. Я прополаскивала фляжку столь тщательно, что там не оставалось и следа алкоголя. Даже запах исчезал. Последняя капля, вытряхнутая мною из бутылки, была чистой водой. Как просто! Когда я в следующий раз проверяла бутылку, можно было биться об заклад, что вытечет капля виски. Вывод? Вымытую мною фляжку он снова наполнял алкоголем. Ему и в голову не приходило прополоскать бутылку самому, чтобы обмануть меня.

Карманную бутылку он всегда выпивал до последнего миллилитра. Немного на дне оставлял только в обычных бутылках. И в стаканах.

Вот в такие игры я играла, в то время как наша жизнь медленно, но верно катилась в пропасть. Все начинается со слежки, а потом приходит черед более чувствительных ударов. Вы просите своего алкоголика завязать. На виду у других пытаетесь сохранить лицо. Мужественно улыбаетесь и гадаете, когда свалитесь с ног. Обнимаете детей и мысленно тысячекратно просите у них прощения за то, что не в силах укротить этого мерзкого вонючего паразита, который своими всеобъемлющими щупальцами тащит вас в свою нору. Ненавидите себя, потому что никак не отважитесь воткнуть нож в эту ветреную девку по имени Кокаин, которая лежит между вами в супружеской постели. Само собой, в тех редких случаях, когда там наш папаня вообще спит. Потому что теперь в большинстве случаев он спит на кушетке отдельно. Потому что от папочки несет спиртным, а маменька этот запах не переваривает. А на заднем плане все та же неумирающая надежда: боже, только бы он перестал пить.

Только бы.

Своих подруг я посвящала в ситуацию крайне редко. Мне кажется, большинство из них считали, что мы живем хорошо, только вот Рихард относится к богеме. Собственно говоря, я не знаю, что они думали. Люди в подобные ситуации вмешиваются неохотно. Не делятся своими подозрениями, что, наверно, не так уж все хорошо. Кому хочется наступать другому на мозоль. Вот мы и улыбаемся друг другу, а за спиной сплетничаем.

Только Шарлотта постепенно узнавала, что, собственно, происходит. Небольшими порциями я посвящала ее в нашу катастрофическую ситуацию. А перед друзьями я, наоборот, играла роль сильной, идеальной жены. У нас трое детей. У меня хорошая работа. У нас было то, что принято называть домом, и внешне он казался таким, как надо. Я все еще выглядела сносно и надеялась, что выйду победителем.

Я сцепила зубы – помощи просить не буду. Ах, гордыня! И откуда она берется? Но, возможно, так деформируется личность «той, что рядом», не видящей положение дел со стороны. Мне казалось невозможным что-либо у кого-нибудь просить. Для меня было более естественным, когда подруги просили совета и помощи у меня. Шарлотта иногда звонила и плакалась, какая она несчастная. Я была для нее «сильной младшей сестрой». И чтоб я сломалась под грузом своих проблем? Никогда.

И я еще долго продолжала играть в эту игру. Как-то я позвонила Мие, давней подруге, и мы зашли в бар поболтать о том о сем. Я пила только лимонад, так как хотела вернуться домой с незамутненной головой. За детьми присматривала мама. Мне претило прийти домой, поцеловать ее со словами «Привет, вот я и дома» и обдать ее алкогольными испарениями, как поступал Рихард со мной.

Я сидела в баре, ситуация обязывала вести дружескую болтовню, но я чувствовала себя неспокойно, как на иголках, и мне хотелось домой. По правде говоря, у меня не было ни особого настроения, ни времени встречаться и гулять со старыми друзьями, как в прежние времена. Я повзрослела. У меня теперь семья. Два сына и маленькая дочь – они нуждались во мне. Нечего рассиживаться в кабаке! Между прочим, у меня сложилось впечатление, что кабак – это отвратительное место для встреч. Я обвиняла бары, пивные и клубы в том, что Рихард опустился так низко. Предъявляла им иск. Посмотрите, во что эта сволочная кабацкая жизнь превратила моего мужа!