Рваный бег - [16]

Закончив заклинать злодейку-удачу, я допил пиво и медленно пошел в каюту. Далеко впереди мигнул яркими огнями бакен, значит нам осталось меньше часа до пропахших дымом причалов Гамма — крупного местного города, вобравшего в себя людей со всей округе, опутанного паутиной железнодорожных путей и окутанного клубами дыма от многочисленных заводов. Место нашей пересадки.

* * *

Худой коротконогий мужчина в пропыленном брезентовом плаще поправил взваленный на плечо ковер, свернутый неряшливым рулоном, и медленно побрел мимо пришвартовавшегося парохода. Тысячи таких же работяг запрудили заваленный ящиками причал, таская с места на место грузы, представляя собой многорукий муравейник. Кашель, крики, ругань и грохот сваленных ящиков — все порождало давящую на уши какофонию, вечную спутницу любой деятельности Дымокуров. Хочешь узнать, куда ты попал — закрой глаза и втяни носом гарь. Достаточно секунды, чтобы понять, что ты пришел сюда — в вереницу чадящих городов, ползущих черными оспинами вдоль побережья давно высохшего моря.

— Филин, за нами хвост, — удовлетворенно хмыкнул Яппи, все так же мерно вышагивая сбоку от нашей сбитой гуртом ватаги. — Коротышка в мятом плаще и с каким-то тюком на правом плече, только что был у идиотов, уронивших ящик при разгрузке.

— Идиотов видел, твоего умника сейчас «срисую». Точно по наши души?

— Да. Предлагал же Насте волосы прибрать, не отсвечивать.

— Я настоял. Лучше мы сейчас хвост заметим, чем нас в городе прижмут. Больше никого? Ладно тогда… Давай не спеша вон туда, рядом с пирамидой из зеленых коробок. Там толпа, чуток притормозите, пока будете пропихиваться. Встретимся у следующего причала, где сейчас буксир швартуют.

— Понял. Аккуратнее сам…

Но я уже не слышал. Значит, чутье проводника не подвело. Ждут нас здесь. И, судя по одиночке, просто сеть редкую забросили на приходящие корабли, чисто на удачу. Знаю я таких молодцев, кто подрабатывает от случая к случаю. Ходит часами, таскает разный хлам, чтобы сильно глаза не мозолить. А как что интересное увидит, проводит до ближайшей станции, а оттуда по допотопному телефону звякнет на заветный номерок. Оп — и тебя уже не один человечек ведет, а полсотни охотников в вагоне за жабры берут. Или вообще, завернут трамвайчик в тупик — и все, господа пассажиры, просим не беспокоиться, станция конечная…

Хозяин ковра сбросил поклажу у груды мусора, стянул видавший виды грязный берет и превратился в совсем другого человека, суетливо спешащего за новой порцией груза. Один из многих муравьев, бегущих протоптанными дорожками навстречу вечернему грошику. Безликая тень, мелькнувшая мимо вас и пропавшая в веренице смазанных лиц. Профессиональный нюхач, успевший за один миг выделить из толпы приехавших добычу, за информацию о которой обещали заплатить очень дорого. И которую теперь надо было ювелирно довести до места, где уже другие цепкие руки смогут молниеносно спеленать хрупкий товар.

Шагнув в тень от очередной груды коробок, мужчина успел лишь заметить черное пятно сбоку, небрежно ткнувшее тонким острым шилом в грязную шею. Удар, подобный взмаху крыльев бабочки, и чужак шагнул в сторону, затерявшись в суете порта, оставив за спиной медленно оседающее тело.

— Проклятый наемник! — только и успело мелькнуть в гаснувшем сознании. Просчитать — какими именно загогулинами пойдет топтун, где его можно будет перехватить и уничтожить, не привлекая внимание в битком забитом людьми порту… Проклятый на… Убитый сложился грудой грязного брезента, превратившись в еще одну мусорную кучу, не успев подать весточку другим охотникам про обнаруженную добычу.

Я успел нагнать сбившихся в кучу товарищей уже на краю пирса, где заканчивалась мешанина коробок и начинали карабкаться в мутное серое небо первые дома: склады, таверны и многочисленные офисы перерабатывающих компаний. Еще раз аккуратно осмотревшись, довольно улыбнулся:

— Нормально, парни, хвост сбросили. До сумерек успеем на станцию… Что такие хмурые?

— Настя пропала…

— Что?! — я на остатках веселого настроения легонько похлопал по плечу сгорбившегося Михалыча, потом вцепился в видавший виды ватник и замер: — Как это — пропала?

— Так, Филин. Сюда вышли — а ее нет…

* * *

В голове звенело, смешивая окружающий мир в рассыпавшуюся мозаику. Сквозь назойливый шум в ушах пробивались обрывки чужого разговора, не желая превращаться во внятную речь. Как говорил Михась, набор базовых языков для обжитых миров «прошивался» специальным коктейлем еще перед выходом и работал стабильно несколько лет. Но сейчас Насте казалось, что вместо привычных уже чужих слов, с легкостью слетавших с языка, в мозгу прыгали лишь отзвуки былого величия, пугая хвостами фраз и неизвестными сленговыми оборотами:

— Да «стекляшка» она, не видишь… Хмарь сплошная, ты что подсунул!.. Нет их, нет… А курилки смотрели, а я… Стек-ля-я-я-я…

Девушка резко села, подавив слабость и рвотный позыв. В неожиданно сфокусировавшейся картинке перед ней возник мальчишка в засаленной рубахе из грубой ткани. Почесывая облупившийся на солнце нос, чужак равнодушно наблюдал за Настей, думая о чем-то своем. Потом с тем же отсутствующим выражением лица легонько хлопнул ладонью по щеке девушку и спросил: