Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века - [83]
Тульский завод был крупнейшим из трех казенных оружейных предприятий и после реорганизации в 1872 году считался самым передовым, но стрелковое оружие, в частности пехотные винтовки Бердана, производили на станках и в Сестрорецке, и в Ижевске. Каждый из двух других оружейных заводов в значительной степени ввел централизованный заводской способ производства раньше, чем Тула. И у Сестрорецка, и у Ижевска имелись определенные достижения по части специализации в технологиях тех или иных деталей оружия: первый завод был известен своими достижениями в области изготовления лож, а второй усовершенствовал технологии изготовления стальных стволов. Наконец, металлические патроны производились на казенном патронном заводе в Санкт-Петербурге.
Сестрорецкий оружейный завод, расположенный на северо-западе России, среди березовых и сосновых лесов, казалось бы, имел хорошие возможности для того, чтобы своевременно реагировать на развитие технологий деревообработки. К сожалению, богатство сырьевых ресурсов не соответствовало возможностям ранних деревообрабатывающих станков: береза хуже поддавалась машинной обработке и инкрустации, чем орех. Вручную резчик с огромным трудом мог делать одну ложу в неделю. Однако, когда в 1857 году капитан О. Ф. Лилиенфельд привез из Америки пехотную винтовку с березовой ложей, изготовленной на станке, Комитет по усовершенствованию штуцеров и ружей решил испытать в Сестрорецке несколько американских машин. Испытания показали, что заготовки из березы можно обрабатывать на станке с тем же успехом, что и ореховые, и что целую ложу можно вырезать за 15 минут[274].
В 1858 году русское правительство с необычной быстротой заказало у компании Ames Manufacturing Company из Чикопи (Массачусетс) комплект из 17 станков, которые были введены в эксплуатацию в 1860 году. Это было частью проекта по освоению в Сестрорецке американского машинного производства, который также включал в себя закупку ложевых и нарезоделательных станков фирмы «Кольт». Только шесть станков требовали отдельных операторов на каждый, остальные машины могли работать с одним оператором на каждые два – четыре станка. Используя машины, один рабочий мог сделать за день от 40 до 50 деревянных заготовок или от двух до трех готовых лож. К 1865 году машины практически вытеснили ручной труд, что привело к падению поденной заработной платы. Высказывались опасения, что использование станков со временем приведет к исчезновению искусства ручного изготовления деревянных частей для ружей[275].
Делегация британских артиллерийских офицеров, посетившая Сестрорецк в 1867 году, обнаружила, что
стругально-опиловочный отдел ложевого цеха по размерам не намного больше просторной спальни. Машины, в основном работающие по принципу копирования, хороши. Они американские и все, за исключением той, что высверливает отверстия для шомпола, точно такие же, как те, что используются в Энфилде [Turner et al. 1867: 64][276].
По словам Е. Гутора, автора описания оборудования для изготовления лож, американские машины были сложными и временами не столько полезными, сколько «умными» – их нелегко было интегрировать в производство. Как и специализированные станки с завода «Кольт», они были больше ориентированы на процесс, чем на продукт, и, выполняя с необычайной точностью самые сложные работы по деревообработке, объединяли в себе множество самых разнообразных трансформаций и передач движения, изучение которых, по словам автора, должно было принести действительную пользу для каждого инженера, конструирующего новые механизмы [Гутор 1868: VI, 35][277]. В этом, конечно, состояло значение машин Кольта и американской системы. Ранее в Сестрорецке были установлены отдельные станки, а данный случай оказался первым запуском станочной линии.
Последовательное выполнение операций с помощью машин ускорило разделение труда. С. А. Зыбин, инженер-механик и автор популярных «Историй…» государственных оружейных заводов на рубеже XIX–XX веков, восхищался тем, что нигде больше вы «не встретите такого совершенного разделения труда», и продолжал:
…здесь работа распределена таким образом, что каждому рабочему приходится только зажать вещь, пустить в ход станок, а после окончания работы, остановив станок, вынуть вещь. Все манипуляции просты до крайности: любой рабочий, взятый прямо от сохи, может, после предварительного объяснения о том, как обращаться со станком, свободно работать; в этой работе соображение, ловкость почти не играют роли: нужна только маленькая привычка, а с ней рабочий, работая все время на одном и том же станке, достигает просто поразительной иногда производительности [Зыбин и др. 1898: 52–53].
