Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века - [21]

попытки внедрить в общество, находящееся на довольно ранней стадии индустриализации, те элементы технологии и организации производства, которые представляют наиболее технически продвинутые черты промышленности в других странах, часто неосуществимы. Нельзя целиком и полностью освоить современные промышленные методы по иностранным моделям [Granick 1967: 47][70].

Американские компании в своих попытках экспортировать технологии проявляли особую изобретательность и напор. Они не только поддерживали, но и сами создавали внешний спрос, особенно на предприятия, ориентированные на рынки с имеющимся или предполагаемым с высокой вероятностью большим спросом на товары [Wilkins 1970: 29, 37, 66, 75–76]. Едва ли не самые первые примеры такой агрессивной продажи товаров и технологий являет собой именно промышленность стрелкового оружия середины XIX века.

В первые годы своего существования Соединенные Штаты в передаче технологий были получающей стороной. Конструкция обычно заимствовалась у французских мушкетов. Американский эксперт по боеприпасам, обследовавший европейские армии в 1850-х годах, писал, что французские мушкеты «настолько хорошо известны, что нет нужды в их отдельном описании, за исключением недавних изменений и экспериментов»[71]. До 1866 года Соединенные Штаты импортировали большое количество оружия, а экспорт был чисто номинальным. Ситуация изменилась практически в мгновение ока.

Перевооружение основных европейских армий нарезными казнозарядными ружьями в 1860-1870-х годах в сочетании с прекращением государственных заказов в Соединенных Штатах после Гражданской войны и переходом к уменьшенному – ниже расчетных возможностей – выпуску продукции американскими заводами заставило последние ухватиться за возможность увеличить экспорт оружия. С 1868 по 1878 год Соединенные Штаты ежегодно экспортировали огнестрельного оружия на сумму в среднем 4,1 млн долларов. Один американский представитель власти того времени гордо утверждал: «За единственным исключением игольчатого, каждое ружье казнозарядной системы, используемое в Европе, имеет американское происхождение как по конструкции, так и на деле, причем значительная часть и сделана в Америке»[72]. Русский обозреватель высказывался более велеречиво:

Как прежде Америка снабжалась ружьями с фабрик европейских государств, так теперь Америка, обратно, является громаднейшей механической силой, способной запрудить, по своей производительности, все европейские рынки оружия и без особого напряжения ответить на огромные заказы государств Европы [Ховен 18776: 13].

Из всех производителей оружия самую активную пропаганду за рубежом американской оружейной промышленности и достижений в области вооружений вел Сэмюэл Кольт. Эта реклама, а также методы его зарубежного маркетинга по заслугам отражены в двух барельефах по бокам статуи Кольта в Мемориальном парке Кольта в Хартфорде (Коннектикут). На одном из них – «Парламентские чтения 1853 года» – Кольт делает для Британского парламентского комитета по стрелковому оружию доклад о достоинствах своих методов производства. На втором – «Царская аудиенция в Санкт-Петербурге, 1854 год» – Кольт, первый американский производитель оружия, продавший оружие и оборудование для его производства российскому правительству, демонстрирует царю и собравшимся сановникам достоинства своих винтовок и револьверов.

Легенды, окружающие личность Кольта, затрудняют четкую оценку его вклада в эволюцию оружия. Это касается как его зарубежных предприятий, так и его деяний внутри страны. Рассказы о жизни Кольта, составленные его современниками, такие как «Армсмир» – биография, написанная вскоре после его смерти по заказу его вдовы, – можно, пожалуй, отнести к тому же жанру, что и церковные жития святых[73]. Его образ сделался фольклорным, оброс мифами наподобие известного афоризма: «Бог создал людей, но Сэмюэл Кольт сделал их равными». Кольт сам был в значительной степени причастен к появлению легенд, окружающих его имя, поскольку был не только талантливым изобретателем и производителем, но и отличным рассказчиком, пропагандистом и продавцом. Его приверженность механизации производства и достижения в этой области вызывали у людей либо восхищение, либо неприязнь.

К 1850 году Colt Patent Firearms Manufacturing Company сделалась едва ли не крупнейшей в мире частной оружейной компанией. Накануне Гражданской войны суммарный капитал компании оценивался в 1,25 млн долларов, что почти в три раза превышало показатель ближайшего конкурента, Sharps Rifle Company, объем продукции – 600 000 долларов – был почти вдвое больше, чем у Шарпа, в десять раз больше Ремингтона и в 24 раза – Винчестера. За десять лет (1856–1865) Кольт продал более 500 000 револьверов и почти 7 000 000 винтовок [Deyrup 1948: 220–222; Norton 1882:207].

Кольт одним из первых крупных оружейников-янки начал зарабатывать на зарубежных рынках. Начиная с 1849 года он проводил очень много времени в Европе, продвигая свои револьверы. Всеобщее использование револьверов в Америке принесло ему известность, которую он обыгрывал с большой пользой для себя. По словам одного из современников (в данном случае британца), Кольт намеревался к концу тысячелетия преобразовать весь мир: