- И что за польза в смерти нашего брата? Он плоть наша и кровь, а потому, если положиться на здравый смысл, разумнее выйдет продать его измаильтянам за... ну, сребреников за двадцать, положим... И тогда уж наверняка ни крови нашего брата не будет на нас, ни самая смерть его не отягчит грехом наши плечи. Брат! - окликнул он Иосифа. Тот поднял глаза, наполнившиеся надеждой. - Потерпи, брат! Эй, Дан! Левий! Ну-ка, спуститесь и достаньте его! Ничего, Дан встанет тебе на плечи... Караван уже совсем рядом, - добавил он шепотом, чтобы не слышал Иосиф. - Так, отлично! Ну, еще чуть-чуть! - командовал он. - Оп-ля! - и Иуда заключил Иосифа в объятия. Прости нас, брат, - молвил он, и глаза его подернулись пленкой. -Прости, ты сам напросился, - и он поцеловал Иосифа в щеку. Обернулся и крикнул зычным голосом: - Сюда! Поспешите, задери вас нечистый!
Караван замедлил ход, помедлил и повернул на зов.
* * *
Когда братья скрылись в роще, а караван с купленным Иосифом - за ближайшим холмом, на дороге, ведшей ко рву в обход рощи, показалась бегущая фигура. Гигантскими скачками Рувим приближался к месту, которое он столь удачно, как ему казалось, выбрал для спасения Иосифа. И когда истинное положение дел открылось ему и он постиг весь ужас происшедшего, он рухнул в пыль и ударился лицом в мелкие колючие камни. "Брат мой! Брат мой единственный!" - вырвалось у него. Он разодрал свои одежды, он бился оземь седеющей головой, вминая в песок чахлые пучки сухой травы. Он бился и бился, через битье стараясь уяснить, чем же настолько, в конце концов, был дорог ему брат Иосиф - всего лишь один, по сути, из многих братьев, но почему-то с рождения им, Рувимом, отмеченный и выделенный из их числа. И сила ли его отчаяния, или нечто большее, пришедшее извне, потрясло его разум окончательно и бесповоротно: он, рожденный Лией, таинственными путями узрел темную каморку, ощутил страстное желание обманутого отца и возопил к Рахили: "Мама! Мама, чем я оправдаюсь пред тобою?"
Братья же его положили перед Иаковом одежду Иосифа - сами в сером, невзрачном платье они бросили к его стопам шитое для любимца яркое одеяние из цветастых дорогих тканей. К краскам тем, к покрывалу Рахили был добавлен кровавый цвет свежей убоины, и братья сообщили, что Иосифа, первенца Рахили, растерзал дикий зверь.
август 1991
