Русуданиани - [90]

Однажды царь Нушреван сидел на площади, глядел на своего сына и радовался. Рассердили чем-то царевича его сверстники, подошел он к отцу, бросил перед ним бабки и воскликнул: «Ты что, не признаешь меня за сына или как? До каких же пор мне играть с мальчишками в бабки? У меня должен быть добрый конь и хорошее оружие. Мое дело или преследовать зверя, или состязаться в игре в мяч. А ты дал мне четыре бабки и хочешь, чтобы я в этом с мальчишками соревновался!» Удивились все приближенные царя, а Нушреван рассмеялся: «Не спеши! Когда придет время для коня и оружия, все будет твоим». Отрок, рассерженный, ушел, а царь возблагодарил господа, что тот послал ему такого сына. Потом он сказал: «Что делать, он прав, ему все это нужно, но у меня нет человека, который мог бы его достойно воспитать. Дурному человеку его не поручу, и потому никого к нему не могу приставить». Я сказал: «Пока он мал, не нуждается в обучении. Раз бог даровал тебе такого сына, что уже сегодня он подобен героям и голиафам[46], позаботится он и о воспитателе для него».

Сыну визиря в то время было четыре года, и был он столь доблестен и исполнен таких совершенств, что никакого изъяна не имел. Когда родился Хосро, я из страха не смел отпроситься у царя: боялся, что он прикажет мне покинуть моего воспитанника, чтобы заняться царевичем. Я ссылался то на болезнь, то на необходимость отлучиться по делу и отправлялся на три-четыре дня к нему и обучал его. Разум его был необычен, он все схватывал на лету, с одного слова понимал меня. Беседовать с ним было очень приятно.

В ту ночь я написал ему письмо: «Мне некогда, а ты приезжай сюда ночью, чтобы никто тебя не видел и не узнал». Он выехал. Была полночь, когда он постучался ко мне в дверь. Тихо, никого не разбудив, я встал, открыл дверь — прибыл сын визиря Завар. Я обрадовался и сказал так: «Теперь ты уже не должен быть домоседом, и не следует тебе пребывать вдали от царя. Завтра Нушреван будет восседать на площади, а ты стань в конце площади, будто только что приехал. Как узнают тебя, посмотри, какой тебе окажут почет».

Здесь первое прибытие Завара к царю

Как только утром солнце рассыпало алые розы и рассеяло тьму, царь вышел на площадь и повелел собрать всех вельмож — от мала до велика: «Посмотрю-ка я на своих вельмож вместе; кто знает, может, найдется среди них такой человек, который будет подходящим воспитателем для моего сына и возьмет на себя заботу и попечение о нем».

Стали вельможи собираться, постепенно, один за другим, царь оглядывал каждого, но никого выбрать не мог. В это время прибыл сын визиря Завар. Сидел он на крупном вороном коне, был опоясан мечом, в руке держал палицу и щит, лук был за спиной, колчан, полный стрел, висел на поясе. Увидев его, вы сказали бы так: «Вот это богатырь!» Спешился Завар в конце площади и стал, укрывшись за конем. Но как он мог укрыться? Царь, заметив его, удивился: «Кто таков? Без сомнения, если кто и пригодится мне, так только он, другому не доверю я воспитание моего сына Хосро». Приказал [Нушреван] подвести его поближе. Только я и старый визирь знали, что это его сын, больше никто. Многие из видевших его прежде находились здесь, но никто его не узнал.

Когда услышал Завар волю царя, отстегнул ножны, снял щит и повесил на коня, палицу бросил там же и так пошел. Спросил его царский посланец: «Почему снимаешь оружие?» Тот ответил: «Я не в поход собираюсь, а не положено являться к царю вооруженным — я ведь никогда не видел его. Мое правило такое: я должен явиться безоружным, поцеловать перед ним землю, а когда узнаю здешний закон и порядок, буду поступать так, как другие». Вышел Завар на площадь и, сделав три шага, пал ниц перед троном и поцеловал землю. Дивились царь и весь народ росту и мощи его тела и его скромности: «Кто он, что так робеет перед царем? Похоже, что он не из нашей страны, а о чем чужестранцу просить нашего государя?»

Приблизился Завар к трону, пал ниц и не поднимал лица, пока царь не велел ему встать. Тогда он поднялся и приложился к подножию царского престола, а царевичу Хосро поцеловал ногу. Хосро улыбнулся в ответ и так обрадовался ему, будто увидел того, кто всегда был с ним и к кому он привык. Нушреван обратился ко мне: «Гурзи, я не встречал более мудрого человека, чем ты. Все предсказанное тобой сбывается. Не сказал ли ты мне, что, если бог даровал мне сына, он же пошлет и подобающего воспитателя!» Я отвечал на это: «Он сам еще нуждается в воспитании, не знаю, какой из него воспитатель, но одним верным вассалом у тебя стало больше».

Спросил меня [Нушреван]: «Кто он?» — «Откуда мне знать», — отвечал я. Визирь улыбался, и царь обратился к нему: «Чему ты смеешься? Наверно, знаешь, кто он». Визирь сказал: «Мне полагается знать, но ты неподходящего воспитателя выбрал сыну». Царь удивился. «Неужели это твой сын?» — «Да, это он, прах у подножия престола твоего», — подтвердил визирь. Стоял Завар перед троном и слушал их речи. Когда царь узнал, что Завар — сын визиря, снял шапку и восславил бога, который ниспослал ему такую удачу, даровал сына Хосро и прибавил такого нового вассала. Сошел [Нушреван] с престола, поцеловал Завара, благословил его и молвил: «Да будет счастливым твой путь и сердце преданным сначала богу, а затем царю, да сопутствует тебе милостивая судьба, да будут долгими дни твои, пусть длится твоя служба Хосро, пусть будет он тебе добрым патроном!»