Русское Средневековье - [9]

Согласно древнейшим русским летописным памятникам — так называемому Начальному своду конца XI века (текст его донесен Новгородской первой летописью) и «Повести временных лет» (начало XII в.) — около середины IX столетия[14] в наиболее развитых «славиниях» Восточной Европы — у словен в Новгороде и у полян в Киеве — к власти пришли князья варяжского происхождения: в Новгороде Рюрик, в Киеве — Аскольд и Дир. Рюрик был призван на княжение словенами, кривичами и финноязычной общностью (по Начальному своду — мерей, по «Повести временных лет» — чудью) после того, как эти народы изгнали варягов, бравших ранее с них дань. Затем (по «Повести временных лет» — в 882 году) преемник Рюрика Олег (по версии Начального свода — сын Рюрика Игорь, при котором Олег был воеводой) захватил Киев и объединил северное и южное политические образования под единой властью, сделав Киев своей столицей.

Летописные рассказы отстоят от описываемых событий более чем на два столетия, многие их известия явно основаны на легендах, устных преданиях. Встает естественный вопрос, насколько достоверна донесенная летописными памятниками информация о событиях, происходивших в IX веке. Проверить это могут помочь, во-первых, сведения иностранных источников, во-вторых, данные археологии.

Как уже говорилось, с конца VIII века у скандинавских народов начинается так называемое движение викингов — военные набеги норманнских дружин на соседние территории континентальной Европы, иногда приводившие к оседанию викингов (как называли участников таких предприятий) на тех или иных территориях (например, в Нормандии на севере Франции и на юге Италии). С IX века археологически прослеживается присутствие выходцев из Скандинавии на севере Восточной Европы, в X столетии — и на юге, в Среднем Поднепровье. Самое раннее письменное известие, упоминающее политическое образование под названием Русь, оказывается определенным образом связано со скандинавами. Послы правителя «народа Рос», прибывшие, согласно известию так называемых Вертинских анналов, ко двору франкского императора Людовика Благочестивого в 839 году, оказались, как выяснилось после проведенной проверки, «свеонами» (шведами). В письме франкского императора Людовика II византийскому императору Василию 871 году правитель Руси именуется «каганом норманнов», что говорит о его скандинавском происхождении. Таким образом, нет достаточных оснований сомневаться в летописных известиях, согласно которым около середины IX века в двух самых развитых восточнославянских славиниях — у полян в Киеве и у словен в Новгороде — к власти пришли правители норманнского происхождения.

В середине IX века среди предводителей викингов известен из западных источников тезка Рюрика — датский конунг (князь) Рёрик. Версия о его тождестве с летописным Рюриком, разделяемая многими исследователями (хотя некоторыми и решительно отвергаемая), остается наиболее вероятной. Она позволяет удовлетворительно объяснить, почему словене, кривичи и чудь (или меря), изгнав варягов, обращаются в поисках князя не к кому-нибудь, а к варягам же. Варягами, взимавшими дань с народов севера Восточной Европы, были несомненно территориально наиболее близкие к этому региону шведские викинги; в силу этого естественно было призвать на княжение предводителя «других» викингов — датских, который смог бы обеспечить защиту от возможных новых попыток шведских норманнов поставить под контроль север Восточной Европы. Приглашение князя со стороны, т. е. человека нейтрального и не задействованного в местных конфликтах, распрях между участниками объединения — словенами, кривичами и их финноязычными соседями, было вполне естественным (и распространенным в Средневековье) выходом. Оно говорит как раз о достаточной развитости местного общества, о способности его представителей принимать «политические решения», а вовсе не о неспособности к государственности: объединение, сумевшее изгнать шведских викингов и прийти к согласию о приглашении правителя, явно стояло на достаточно высокой ступени политического развития. Среди словен, по-видимому, были выходцы из славинии ободритов, обитавших на южном побережье Балтики по соседству с датчанами; они и могли стать инициаторами приглашения Рёрика[15].

Таким образом, значительная роль норманнов в событийном ряду периода образования Древнерусского государства сомнений не вызывает: скандинавское происхождение имела древнерусская княжеская династия, а также значительная часть окружавшей первых русских князей знати (дружинное окружение первых киевских князей, видимо, в значительной мере состояло из потомков дружинников Рюрика, перешедших с Олегом в Киев). Но есть ли основания говорить о норманнском влиянии на темпы и характер формирования русской государственности? Здесь в первую очередь следует сопоставить государствообразование на Руси и у западных славян и посмотреть, не было ли в формировании Древнерусского государства специфических черт, которые могут быть связаны с воздействием варягов[16].

Что касается темпов складывания государства, то ранее Руси, в первой половине IX в., возникло первое западнославянское государство — Великая Моравия, погибшее в результате нашествия венгров в начале X столетия. Западнославянские государства, сохранившие независимость, — Чехия и Польша — складывались одновременно с Русью, в течение IX–X веков. Говорить об «ускорении» норманнами процесса государствообразования на Руси, следовательно, исходя из сравнения со славянскими соседями, оснований нет. Сходны были и характерные черты в формировании Древнерусского и западно-славянских государств. И на Руси, и в Моравии, и в Чехии, и в Польше ядром государственной территории становилась одна из славиний (на Руси — поляне, в Моравии — мораване, в Чехии — чехи, в Польше — гнезненские поляне), а соседние постепенно вовлекались в зависимость от нее. Во всех названных странах основной государствообразующей силой была княжеская дружина. Везде (кроме Моравии) наблюдается смена старых укрепленных поселений (градов) новыми, служившими опорой государственной власти. Таким образом, нет следов воздействия норманнов и на характер государствообразования. Причина здесь в том, что скандинавы находились на том же уровне политического и социального развития, что и славяне (у них также государства формировались в IX–X столетиях), и сравнительно легко включались в процессы, шедшие на восточнославянских землях