Русское солнце - [9]

Горбачев остановился, чтобы увидеть, какое впечатление он произвел на собеседника.

«Держава в говне, — подумал Шапошников. — А он… что, только сейчас все это понял?»

— Мы с тобой, Евгений Иванович, я вижу — союзники, вот ты и говори, что делать.

— А какое у вас решение, Михаил Сергеевич?

— Нет… ты скажи, ты.

— А что скажешь, Михаил Сергеевич?.. Я думаю, не так надо было из Германии уходить, — вот что я скажу.

— Нет, ты… погоди, — удивился Горбачев, — погоди про Германию, мы ж с тобой в перспективу глядим, хотя с Германией ошибка вышла, не все ж гладко, но ты пойми: кому я Германию отдал? Немцам. А Польшу? Кому? Полякам. Так что, я преступник, что ли, — ты скажи!

— С «Блек Джека» все началось… Самолет, который до космоса долетает, чудо-самолет… — а сократили…

— По «Блек Джеку» нужен отдельный разговор… нужен разговор. Ты, Евгений, я вижу, не все пока знаешь.

— А перспектива ясная, Михаил Сергеевич. Надо Союз спасать, вот главное.

— Как?

— Честно?

— Разумеется.

— Понятия не имею, Михаил Сергеевич. Нет способа. Не наше это дело, — поправился Шапошников.

— Способ есть, — сказал Горбачев.

Шапошников насторожился.

— А где Вадим? — вдруг вспомнил Горбачев.

Только сейчас Евгений Иванович заметил, что стол накрыт на троих.

Горбачев потянулся к телефону:

— Вадим пришел?

Комната была такая маленькая, что Шапошников хорошо слышал голос помощника:

— Вадим Викторович Бакатин, Михаил Сергеевич, в десять тридцать вошел в ваш кабинет.

— Погоди, а с-час сколько?

— Без четверти одиннадцать, Михаил Сергеевич.

— А… значит, он так там и стоит… Ты пойди… шугани его: пусть сюда идет, чего там-то торчать…

Вошел Бакатин — представительный мужчина пятидесяти лет.

— Разрешите?

— Разрешим, — сказал Горбачев. — Садись, Вадим, наливай чай. Мы вот с Евгением — не демократы, водку, видишь, не пьем.

Бакатин за руку поздоровался с Шапошниковым. «Держится уверенно», — отметил маршал.

— А демократы с утра водку не пьют, Михаил Сергеевич.

— Ну?! А что они делают?

— Демократ… он с утра интригует. Пока голова ясная.

— Тебе виднее, — засмеялся Горбачев.

— А я не могу быть демократом, Михаил Сергеевич, — Бакатин сел за стол.

— Ну?..

— Не могу. Газетка одна написала, что мне в Малом театре надо Скалозуба играть.

— А вот ты не знаешь, Вадим, — Горбачев откинулся на спинку стула. — Я пацаном был, в школе учился, а уже играл Арбенина у Михаила Лермонтова в пьесе «Маскарад». Так девочки, я скажу, стадом ходили, — вот какой успех был!

— А вы в курсе, Михаил Сергеевич, чем Арбенин от Яго отличается? — уверенно сказал Бакатин. — Яго, злодей, у Отелло под боком крутится, а у Арбенина — Яго в душе.

Бакатин выразительно посмотрел на Горбачева.

— Ты хоть сам-то понимаешь, что говоришь? — вскинул глаза Горбачев.

— Я так читал, Михаил Сергеевич, — вздрогнул Бакатин. — Люблю на ночь читать…

Наступила тишина.

— А я Крылова люблю, — поддержал беседу Шапошников. — Баснописца Крылова…

Все замолчали. Бакатин решил, что он сказал глупость, и сделал вид, что пьет чай — выпил стакан одним глотком.

— Ладно! — Горбачев резанул ладонью воздух. — Теперь к делу. В стране будем внедрять пост вице-президента. Премьера — нет, значит, нужен вице-президент.

«Это Бакатин», — сообразил Шапошников.

«Неужели Шапошников?» — подумал Бакатин.

— Я скажу так, — продолжал Горбачев, — это должен быть кто-то из силовых министров, может, ты, Евгений Иванович, или ты, Вадим, сейчас решим. Идея какая: новый вице-президент юридически сохраняет за собой пост силового министра, то есть руководит генералами. Не спорю, демократы разорутся, но Ельцина я беру на себя, это факт, хотя Ельцина не нужно списывать как опасность. Твоя кандидатура, Евгений Иванович, для демократов, думаю, предпочтительней… Ты как считаешь, Вадим?

— Абсолютно, — ответил Бакатин. — Поздравляю, Евгений Иванович.

— И мы спасаем Союз, — улыбнулся Горбачев. — Это я гарантирую.

Шапошников замер, — он не понял, что сказал Президент.

— Чаю, Михаил Сергеевич? — спросил Бакатин.

— Ты маршалу подлей. Что молчишь, Евгений Иванович?

Горбачев вцепился в него глазами.

— Так… неожиданно все, — сказал Шапошников. — Я в Москве-то всего год…

— Не боги горшки обжигают, — отрезал Горбачев. — А игра, я считаю, будет такая: ты, Евгений Иванович, делай, что считаешь нужным. Я ухожу в отпуск, допустим, по болезни, ты быстренько подтягиваешь своих генералов, у тебя ж все права, ты ж легитимен… а генералы у нас, сам знаешь, за порядок, за Союз, за дисциплину — генералы. Вот так, потихоньку, вы и берете все в свои руки, тут возвращаюсь я… а вы отходите в сторону… — это я сейчас в общем плане говорю.

— Не в сторону, Михаил Сергеевич, — выдавил из себя Шапошников. — Сразу в Лефортово.

— Ну, знаешь, — не подбрасывай подозрений! Мы, во-первых, сейчас только советуемся, во-вторых — ты не отрабатывай решение на личность, погоди. При чем тут Лефортово, если на время болезни Президента ты у нас царь и бог, власть у тебя, власть… и каждый, кто против тебя, тот против власти, понимаешь? Тут уж Вадим скажет свое слово — да, Вадим? Пойми, все хотят порядка, пора ж из реалий исходить… — и никто сейчас не говорит, что надо танки вводить… их уже вводили… — хватит. Поддержит Назарбаев… а если Назарбаева подтянуть в Москву, сделать его, как мы летом хотели, премьер-министром, это всех собьет с толку, — в момент! А тебя, Евгений, тут же поддержат автономии. Им права нужны… права… Почему, я спрашиваю, у татар меньше прав, чем у Казахстана, они что ж, не люди, татары эти, пусть хлебают свой суверенитет, пока давиться не начнут, жалко, что ли?